В 1955 г. премьер-министр Индии Джавахарлал Неру отправился в 16-дневную поездку по Советскому Союзу. Он был словно "ребенок в кондитерской", вспоминает один из членов его делегации. Помимо Большого театра и мавзолея Ленина индийский лидер посетил Сталинградский тракторный завод, машиностроительный завод в Свердловске и металлургическое производство в Магнитогорске.
В одном из писем он спрашивал, может ли экономическая модель Советского Союза, "за исключением насилия и принуждения", помочь миру достичь мира и процветания.
Неру сделал определенные выводы, включив советские идеи в пятилетний план Индии, и приветствовал советскую помощь, технологии и опыт. В год его визита советские специалисты завершили строительство сталелитейного завода в индийском штате Чхаттисгарх. С тех пор предприятие является основным поставщиком железнодорожных рельсов в Индии.
Помимо Неру, советская модель произвела огромное впечатление и на других лидеров из бедных частей мира. Даже сегодня, как указывает Чарльз Робертсон из Renaissance Capital, "большое количество политиков считают, что для начала индустриализации необходим Сталин" в бедных странах.
Советский подход опирался на ряд принципов, отмечает Роберт Аллен из Оксфордского университета, в числе которых была необходимость мощного рывка в промышленности, изобилие рабочей силы из сельской местности и коллективизация сельского хозяйства.
Советская власть верила, что индустриализация увенчается успехом в целом или полностью провалится. Металлургические предприятия, заводы по производству тракторов и станков должны были быть масштабными, чтобы оправдать колоссальные затраты на их строительство. При этом успех одного промышленного предприятия зависел от одновременных инвестиций в другие заводы. Поставщики сырья нуждались в покупателях - и наоборот.
Советский экономист Евгений Преображенский утверждал, что необходим широкий прогресс на всем промышленном фронте, а не "несогласованное движение вперед по методу капиталистической партизанской войны", пишет британский журнал The Economist.
Рабочих для промышленного рывка можно было найти в изобилии на селе, считали советские лидеры. Крестьян было так много, что их количество могло уменьшиться на несколько миллионов без особого ущерба для сбора урожая. Но большевики не учитывали, что оставшееся крестьяне должны были кормить не только себя, но и заводских рабочих.
Тем не менее ресурсы переводились из сельской местности в города. Через организацию колхозов советская власть надеялась сделать крестьян более эффективными и послушными. Колхозы также облегчали задачу сбора налогов.
Советский подход, безусловно, помог индустриализировать экономику. В период с 1928 по 1940 гг. промышленное производство выросло более чем на 170%, хотя весь остальной мир переживал депрессию. Ко Второй мировой войне СССР имел мощную промышленность, которой так восхищался позже Неру. Однако индустриализация не может оправдать огромные жертвы и страдания народа.
Чтобы добиться роста промышленного производства на 170%, большевикам также пришлось увеличивать исходные ресурсы на более высокий процент: несельскохозяйственная рабочая сила должна была вырасти почти на 190%, а объем капитала - на феноменальные 336%, по данным Антона Черемухина из Федерального резервного банка Далласа.
Другими словами, советские власти могли перемещать ресурсы на заводы, но им не удавалось эффективно их использовать.
Кампания по изъятию ресурсов на селе была катастрофической ошибкой и преступлением. Как итог, объем сельскохозяйственного производства сократился более чем на четверть по сравнению с 1928 г., а у плановиков было меньше сельхозпродуктов для перераспределения городским рабочим.
Можно ли подобное насилие и принуждение исключить из советской модели? Роберт Аллен считает, что "для быстрого роста не нужна была коллективизация на селе".
Даже Сталину в итоге пришлось отступить: власти начали требовать меньше зерна, были разрешены частные сельскохозяйственные рынки и индивидуальная собственность на небольшие земельные участки.
Между тем, некоторые экономисты считают, что общие черты советского подхода, за исключением зверства и автократии, можно увидеть в экономической модели Восточной Азии. Первым это сравнение сделал еще в 1994 г. американский экономист Пол Кругман, отметив, что рост "азиатских тигров" обусловлен быстрым накоплением различных видов капитала, а не более эффективным использованием этих ресурсов.
Совсем недавно он также указал, что большие инвестиции Китая могут быть поддержаны только притоком рабочих из сельской местности. Сегодня, когда в Китае "заканчиваются свободные крестьянские руки", инвестиции могут рухнуть, предупреждает он.
Черемухин более оптимистичен. Рассматривая Китай и Советский Союз в одинаковых рамках анализа, он отмечает значительные различия.
Большая часть роста Китая с 1978 по 2012 гг. была обусловлена ростом несельскохозяйственной производительности. А миграция рабочих из сельской местности в города была менее важной, чем перевод ресурсов с государственных предприятий в частные компании. Китай, возможно, больше не имеет лишних крестьян, но все еще существуют огромные возможности для реформ и сокращения доли государственных предприятий.
То же самое относится и к Индии. Построенный с помощью СССР в 1955 г. металлургический завод все еще работает, являясь частью гигантской государственной группы Steel Authority of India. Но это трудно назвать рекламой советской модели. Заводу не удается производить достаточное количество рельсов для индийских железных дорог, а его материнская компания теряет деньги уже девять кварталов подряд.
