Об экономических тенденциях развития российской экономики рассказал в интервью Дмитрий Белоусов, руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов «Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования» (ЦМАКП).
- В последнем обзоре опубликованном ЦМАКП содержится с одной стороны определенная порция скепсиса, а с другой некоторые позитивные моменты. Каков баланс все-таки, где мы находимся?
- Во-первых, ситуация, я бы сказал, медленно меняется к лучшему. Вопрос в устойчивости. Внутри изменения зашиты существуют определенные проблемы. Во-вторых, вопрос интенсивности изменений. Мы наблюдаем рост промышленности в последние несколько месяцев. Вопреки Росстату, где присутствуют некоторые методологические ошибки. Такую картину фиксируем не только мы, но и другие эксперты, которые анализируют статистику, как ни странно результаты лучше официальной статистики.
В промышленности наметилось несколько инвестиционных ядер, инвестиционной активности. В промышленности ситуация в общем улучшилась. Волна банкротств, о которой мы говорим, это скорее, отражение прошлого. Финансовое положение улучшилось, за исключением инвестиционного ядра -инвестиционного машиностроения. Строительный сектор показывает худшую динамику по сравнению с промышленностью. Это плохая новость. Немножко начинает оживать потребительское кредитование. Банки промышленность как не кредитовали, так и не кредитуют. По кредитованию население наметилось некоторое легкое оживление. Но в целом, это не отменяет, во-первых, ситуации стагнации, и, во-вторых, того процента роста, на который мы выходим от конъюнктуры, она просто мала. Это вопрос будущего. Что мы можем задействовать для того, чтобы выйти за 1% на следующий год и достичь 1,5% в трехлетней перспективе.
- Вы пишете в исследовании, анализируя базовый сценарий Минэкономразвития о том, что создает основу для отсутствия в дальнейшем роста и модернизации - отсутствие инвестиций. Это очень убогое расширение с темпом 1-2% в год. Вы достаточно критически оцениваете сценарий социально-экономического развития. Пишете о том, что фактически МЭР надеется на работу модели экономической, которая уже устарела и себя изжила?
- Я не знаю, что будет при новом министре. Потому что это, к сожалению, характерная черта именно предыдущего министерства. Существуют две глубоких ошибки. Первая – это то, что планирование идет практически под Минфин. Позиция Минфина: нам нужно очень консервативный ряд, ниже которого мы не поднимемся. До этого и при Набиуллиной, и раньше, даже при Грефе, позиция министерства была, сработаем консервативный вариант, но мы хотим понять, что мы можем сделать и чего добиться, выходя за консерватизм. Даже при весьма либеральных подходах, которые в разное время были, тем не менее, мы всегда говорим, делайте, но мы можем еще 0,5%, мы можем еще 0,3%. Сейчас позиция - основывается на влиянии негативных внешних факторах. Что в среднесрочном, что в долгосрочной перспективе, что на стадии стагнации. Это неправильный ход изначально.
- В исследовании отмечается, что бюджетная стабилизация, как риск. Какую альтернативную политику вы предлагаете? Почему необходима другая политика? Многие меры можно реализовать в краткосрочной перспективе.
- Заложена достаточно конфликтная позиция по отношению к Минфину. Это отказ не то, что от резкого ужесточения бюджетного правила. Когда разваливают конструкцию, на несколько уровней, что начало обсуждаться. Они это не стали выносить с бюджетом. Потому что это вызвало бы бюджетную непроходимость в Думе. Но, тем не менее, проблема существует - давайте еще сильнее складывать деньги, вынимать их еще более активно, следственно, госрасходы у нас проседают.
На следующем такте мы обнаруживаем, что у нас просела и налоговая база. Предлагается бюджетное правило до выхода на 3% роста. Зачем мы вводили налоговые и бюджетные правила вводили? Для того, чтобы не допустить перегрева. Потому что мы помним, как это все было в прошлый раз.
- И чрезмерное укрепление рубля.
- Пока мы не выйдем примерно на 3% роста, оставляем мораторий. Второе - не устраивать ужесточения денежной политики, потому что мы говорим, что нет инвестиций. Проблема даже не в том, что нет денег. Хотя, в общем, с деньгами сейчас ситуация неблагоприятная. Точнее, мы достигли некоторого странного сбалансированности спроса на деньги и предложения при очень низких темпах инфляции. То есть экономика с низкими темпами производит низкий спрос на деньги. Государство обеспечивает то, что предложение ни в коем случае не было сильнее. Все зацикливается, … низкая инфляция, еще и роста нет. Соответственно, отказ от сверхжесткой, политики, по мысли ЦБ мы можем показать 4% инфляции чуть ли не уже в следующий год. Если удалить рост, может, и выйдем.
- Некоторые эксперты заявляют о потенциальном выходе на уровень ниже 4-х %?
- Такую идею следует отложить на 2017-18-й годы. В следующем году ограничиться где-то 5%. Это реалистичная цель, в рамках которой мы не вылетаем по инфляции, и способны из экономических мер, которые лежат под рукой, самая сильная – это поддержка экспорта. Россия ухитряется экспортировать гражданскую машиностроительную продукцию. Мы не рассматриваем экспорт военной продукции, строительства за рубежом атомных станций, гидроузлов потому что это государственные соглашения. Это высокая политика.
Мы ухитряемся вывозить, некоторое количество автомобилей, некоторое количество производственного оборудования, в первую очередь электротехнического и энергетического. Экспортировать зерно и химическую продукцию в определенном количестве.
Мы ухитряемся все это делать в условиях, когда у нас одна из самых слабых в мире система поддержки экспорта - через ЭКСАР или через институты развития. В машиностроении экспортируется порядка 11% выпускаемой продукции, включая продукцию ВПК, которая, повторяюсь, идет вне этого. Например, у нас показатели ниже, чем в Китае, в котором здоровенная промышленность, работающая на бедный деревенский спрос. У нас страна богатая. А по стандартам Восточной Европы, стандартам Германии, которая развитая страна имеет мощную промышленность, мы не дорабатываем десятками пунктов. Это первая мера, которую можем запустить завтра.
- Чего не хватает в поддержке экспорта? Вы уже упомянули, созданное экспортное агентство.
- Отчасти там не хватает трех вещей. Первая, отвязаться и идти дальше. Они не докапитализированны, потому что это жесткая политика, она не позволяет увеличивать масштабы деятельности.
- Бюджет не дает много денег.
- Да. Второе, внутренние проблемы. Особенно это связано, с ВТБ, с ЭКСАРом в меньшей степени. Имеющиеся ресурсы необходимо использовать на ограниченном числе тех направлений, где можно прорваться. ВЭБ - это второй институт, который должен поддерживать проекты, у него слишком широкий мандат. В результате они вынуждены поддерживать половину экономики. Деньги на направления прорыва не хватает при любом разумном планировании. Третий момент, направление поддержки по мировому опыту, по опыту европейских стран в первую очередь надо согласовывать с потенциальными получателями. За рубежом основные игроки на этом рынке, они проводят форсайты, они работают с бизнес сообществом. Что нужно, на каких рынках нужно, в каких формах? У нас это носит характер общих консультации. К сожалению, это не наш стиль.
Подчеркну, слишком широкий мандат, оторванность от бенефициаров, недокапитализация. Это в большей мере проблема ЭКСАРа. Капитализация ВЭБа завязана на необходимость тянуть огромный воз, поэтому капитала не хватает.
- ВЭБу все время мало капитала.
- Да, в силу того, что они одновременно занимаются фактически санацией и спасением тех, кто умирает. Это не правильно с точки зрения экономики. И занимаются развитием. Это слишком много.
- Как вы оцениваете ситуацию в наметившуюся стабилизацию в банковском секторе? Какой вы видите позитивный сигнал?
- В банковском секторе мы видим сигнал двойной. Ситуация хуже, чем в реальном секторе. На прошлых выходах из кризиса, например в 2010-м году, мы имели довольно большой запас денег в банковской системе. Банкиры сидели на деньгах и думали, чего с этим запасом делать. То ли кредитовать, то ли подержать, то ли куда-нибудь инвестировать.
С другой стороны, экономика вроде поднимается. Сейчас ситуация с ликвидными активами похуже. Хорошая новость заключается в макро факторах, которые могли бы трясти банковскую систему, они отключились.
Поэтому, опережающие индикаторы кризиса, они вышли в безопасную зону. Содержательных проблемы две. С одной стороны, не факт, что мы досанировали банковскую систему в плане скрытых дыр в активах. Можно предположить, что они есть. Во всяком случае те работы, которые мы проводим, не вызывают противодействия у ЦБ. Тем не менее еще есть достаточно, ну, там серьезные проблемы.
Это не проблема крупных банков , где большинство россиян держат свои вклады. Для более мелких банков, которые в значительной мере работают с предприятиями подобные проблемы еще могут оставаться.
Во-вторых, отчасти это действительно та бизнес модель, которая была. Отчасти это то, что в экономике кризис. Банки используются, как канал увода денег. Отчасти это результат очень жесткой позиции ЦБ, которая взялась санировать банки в условиях, общей тяжелой ситуации. Не растет кредитование предприятий, оно стоит. Немножко растет потребительское кредитование. Хорошая новость в том, что этой подушки нет. Поэтому быстрого отрастания кредитования, видимо, не будет. Тем более, при той процентной политике, которую ведет Банк России. В подобной ситуации почти невозможна валютная паника. Просто нет тех ресурсов, которые банки могли бы срочно перевести в доллары.
Если Трамп завтра объявит, что он там расконсервирует все скважины нефти, газа, все нефтяные запасы Америки бросает на рынок - впечатление будет жуткое. Запаса рублей, который можно в панике выкинуть на рынок, их просто нету. Поэтому курс даже в этой ситуации сильно не рухнет.
- Слабая динамика кредитования обусловлена проблемами с капиталом банков, спросом на ресурсы или высокими ставками?
- Ставками тоже, потому что высокие ставки - это некий, во-первых, индикатор для рынка. Во-вторых, это существенный индикатор стоимости банковских ресурсов существенной части. В общем-то, снижение ставки, достаточно серьезное приближение к инфляции, хотя бы реальной, оно бы здесь тоже помогло. Во всяком случае, экономике нужно дать некоторый толчок для того, чтобы она сдвинулась. Потому что для нас одного процента – это очень мало.
- Какую реальную ставку вы считаете адекватной сейчас для развития российской экономики?
- Ну, на мой взгляд, реально нулевую. В размере инфляции.
- То есть номинальную?
- Инфляция, инфляция плюс ноль. Мы выходим по уровню инфляции где-то на 6% или 5,8-5,9%. К уровню 6% надо приближать ставку. На первом этапе хотя бы к 7%.
