Локальные конфликты — это зеркала мировых тенденций. Способы, которыми они воспламеняются, развиваются, сохраняются и заканчиваются, отражают сдвиги в отношениях великих держав, интенсивность их конкуренции, широту амбиций региональных действующих лиц. Они показывают те проблемы, которыми одержима международная система, и те, которые ей безразличны.
Только время покажет, насколько жизнеспособны односторонний подход США, их презрение к традиционным союзникам, заигрывание с традиционными конкурентами при президенте Дональде Трампе. Расстановка сил, на которой когда-то был основан глобальный порядок - несовершенный, несправедливый и проблемный, больше не действует. Вашингтон хочет сохранить преимущества своего лидерства и в то же время не хочет нести бремя ответственности за это. Как следствие, он взваливает на себя главный грех любой великой державы: создание разрыва между целями и средствами роста.
Роли других крупных держав меняются также. Китай проявляет терпение нации, уверенной в своем растущем влиянии, но не спешащей его реализовывать полностью и сразу. Он сосредоточен на собственных приоритетах: внутренний контроль и подавление потенциального инакомыслия; Южно-Китайское и Восточно-Китайское моря; назревающее технологическое перетягивание каната с США.
Россия демонстрирует нетерпение страны, благодарной за власть, полученной в результате этих необычных обстоятельств, и стремится утвердить ее, пока еще есть время. Политика Москвы за рубежом носит оппортунистический характер: она стремится использовать кризисы в своих интересах. Выставляя себя более надежным партнером, чем западные державы, она оказывает прямую военную поддержку некоторым союзникам, отправляя подрядчиков в Ливию и страны Африки к югу от Сахары, чтобы продемонстрировать свое растущее влияние.
Для всех этих держав предотвращение или разрешение конфликтов не несет особой значимости. Они оценивают кризисы с точки зрения того, как они могут поддерживать или ущемлять их интересы, а также интересы их конкурентов. Европа могла бы стать противовесом, но именно в тот момент, когда ей необходимо вступить в игру, она борется с внутренней турбулентностью, разногласиями между ее лидерами и особым беспокойством по поводу терроризма и миграции.
Последствия этих геополитических тенденций могут быть смертельно опасными. Преувеличенная надежда на помощь извне способна исказить расчеты местных игроков, подтолкнуть их к бескомпромиссным позициям и к опасностям, от которых, как они думают, они защищены. Кризис в Ливии грозит расползтись опасными метастазами, поскольку Россия вмешивается от имени генерала, движущемуся к столице, позиция США довольно запутана, Турция угрожает прийти на помощь правительству, а Европа демонстрирует полное бессилие. В Венесуэле упрямство правительства, вызванное верой в то, что Россия и Китай способны смягчить экономический спад, вступает в противоречие с отсутствием реализма у оппозиции, основанном на предположениях США, что они свергнут президента Николаса Мадуро.
Сирия была микрокосмом всех этих тенденций: там США, проводившие бомбардировку, заняли позицию стороннего наблюдателя. Местные игроки (такие как курды) были воодушевлены чрезмерными обещаниями США, а затем разочарованы отсутствием должного объема помощи США. При этом Россия твердо поддерживала своего жесткого союзника, когда другие державы (конкретно Турция) стремились извлечь выгоду из этого хаоса.
И в плохой ситуации может быть что-то хорошее. Саудовская Аравия играла мускулами, пока серия наглых иранских атак и явного нежелания США вмешиваться, не показала королевству его реальное положение, заставив его пытаться найти способы урегулировать конфликт в Йемене и снизить напряженность с Ираном.
Для многих американцев Украина является напоминанием о грязной истории quid pro quo и импичменте. Но для его нового президента, Владимира Зеленского, который находится в центре этой бури, приоритетом является прекращение конфликта на востоке этой страны - цель, ради которой он признает необходимость Киеву пойти на компромисс.
Другие могли бы также изменить свои взгляды: афганское правительство и другие влиятельные лица, выступающие против "Талибана", могут признать, что войска США не вечны. Иран и сирийский режим — которые видят, что чванство России на Ближнем Востоке не защитит их от ударов Израиля.
Есть еще одна тенденция, которая заслуживает внимания: массовые протесты по всему миру. Это потрясения стран, в которых правят как левые, так и правые, где есть демократии и автократии, богатые и бедные, от Латинской Америки до Азии и Африки. Особенно поразительны страны на Ближнем Востоке, потому что многие наблюдатели считали, что разрушенные иллюзии и ужасающие кровопролития после восстаний 2011 г. заставят задуматься и не начинать очередной раунд конфликтов.
Протестующие извлекли уроки, избегая насилия, которое играет на руку тем, с кем они борются. Конечно, политическая и военная элиты тоже многому научились, используя различные способы выдержать шторм. Тем не менее почти во всех случаях остается чувство экономической несправедливости, которое заставило людей выйти на улицы. Если правительства, новые или старые, не решат эту проблему, в следующем году в мире разгорится еще больше конфликтов.
Конфликт в Афганистане
В результате боевых действий в Афганистане гибнет больше людей, чем в ходе любого другого конфликта в мире. Тем не менее в наступающем году может появиться возможность для начала мирного процесса, направленного на прекращение многолетней войны.За последние 2 года уровень кровопролития резко вырос. Отдельные нападения повстанцев "Талибана" и боевиков ИГИЛ сотрясали города и поселки по всей стране. Менее заметно было кровопролитие в сельской местности. Вашингтон и Кабул активизировали воздушные атаки и рейды спецназ, причем основные потери от этого обычно несут на себе гражданские лица. Страдания граждан сельской местности огромны.
В конце сентябре прошли президентские выборы на фоне всплеска насилия. Согласно предварительным результатам, объявленным 22 декабря, действующий президент Ашраф Гани набрал чуть больше 50%, что позволило ему избежать второго тура. Главный оппонент Гани, Абдулла Абдулла, получил поддержку 39,52% избирателей. При этом афганская комиссия по жалобам на нарушения на выборах уже зарегистрировала 16,5 тыс. заявлений, 8 тыс. из которых подал блок Абдуллы Абдуллы. Неизвестно, состоится ли второй тур выборов. Однако в любом случае это коснется афганских лидеров в 2020 г.
В прошлом году в дипломатии США и талибов появились проблески надежды. Впервые с начала войны Вашингтон поставил во главу угла соглашение с повстанцами. После нескольких месяцев переговоров посланник США Залмай Халилзад и лидеры талибов согласовали и подготовили проект текста. В соответствии с соглашением США обязались вывести свои войска из Афганистана — это основное требование талибов. Взамен повстанцы пообещали отойти от "Аль-Каиды", не допустить использования Афганистана для планирования атак за границей и начать переговоры с афганским правительством и другими ключевыми влиятельными лицами.
Надежды рухнули, когда в конце сентября Трамп внезапно объявил переговоры с "Талибаном" мертвыми. Он пригласил лидеров талибов в Кэмп-Дэвид вместе с Гани. А когда повстанцы отказались прийти, если в первую очередь не будет подписано соглашение, Трамп назвал нападение талибов, в результате которого погиб американский солдат, основанием для отмены соглашения, подписанного его посланником.
Когда в ноябре произошел обмен пленными, невзирая на сопротивление Трампа, американские дипломаты и представители талибов снова заговорили о том, вернутся ли они к такому же уровню понимания. На самом деле у США нет другого выбора, кроме как заключить сделку с талибами. Сохранение статус-кво открывает лишь перспективу бесконечной войны, а стремительный вывод американских войск без соглашения может возродить многоплановую гражданскую войну 1990-х гг. и еще большее насилие.
Любая сделка должна открыть путь к переговорам между афганцами. Соглашение между США и талибами станет лишь началом долгого пути к урегулированию ситуации среди афганцев. Но это почти наверняка единственная надежда на переход к миру после самой смертоносной войны.
Война в Йемене
В 2018 г. агрессивное международное вмешательство в Йемене предотвратило дальнейшее усугубление того, что официальные лица ООН называют худшим гуманитарным кризисом в мире; в 2020 г. может появиться редкая возможность закончить эту войну. Этот шанс — результат местных, региональных и международных факторов. И если его не использовать сейчас, потом будет поздно.
Масштабы человеческих потерь в этой войне до боли очевидны: погибло 100 тыс. человек, страна, которая и так была беднейшим государством в арабском мире, оказалась на грани голода. Йемен стал критической линией разлома в ближневосточном соперничестве между Ираном, США и их региональными союзниками. Тем не менее через год после того, как этот пятилетний конфликт прогремел на весь мир, он может выйти из фокуса внимания международной общественности.
Снижение внимания — обратная сторона медали хороших новостей. Соглашение от декабря 2018 г., Стокгольмское соглашение, способствовало прекращению огня вокруг Ходейды, портового города в Йемене, что на побережье Красного моря, между международно признанным правительством президента Хади и повстанцами-хуситами, которые захватили столицу Сану в сентябре 2014 г. Соглашение позволило предотвратить голод и заморозить конфликт между двумя сторонами. С тех пор наиболее яркими аспектами конфликта стали битва против хути и трансграничная война, в результате которой были запущены ракеты хути и нанесены ответные удары с воздуха Саудовской Аравией.
Сегодняшние возможности отражают движение на этих последних двух фронтах. Во-первых, боевые действия между сторонниками Южного переходного совета и правительства в августе 2019 г. подтолкнули блок, противостоящий хути, к краху. В ответ Эр-Рияду осталось только заключить перемирие между ними, чтобы поддержать свои военные действия. Во-вторых, в сентябре ракетный удар по основным объектам нефтедобычи в Саудовской Аравии, ответственность за который взяли хуситы, но в котором мог быть замешан Тегеран, показали риски войны с США, их союзниками по Персидскому заливу и Ираном.
Это подтолкнуло саудитов и хуситов к участию в переговорах, направленных на деэскалацию конфликта и устранение Йемена с поля региональной борьбы за власть между Саудовской Аравией и Ираном. Обе стороны значительно сократили трансграничные удары. Если в итоге начнется политический процесс при посредничестве ООН в 2020 г., конец будет близок.
Но этой возможности можно было лишиться. Разрушение хрупкой сделки правительства с Южным переходным советом на юге или уязвимого соглашения с хуситами вдоль побережья Красного моря подорвет миротворческие усилия. Нетерпение хуситов по отношению к медлительности саудитов при переходе от снижения напряженности к общенациональному прекращению огня в сочетании с их доступом к арсеналу ракет может быстро разжечь трансграничную войну. Усиление напряженности в отношениях между США и Ираном также может затронуть Йемен. Другими словами, затишье в насильственном конфликте во второй половине 2019 г. не следует воспринимать как новую норму. Возможность для установления мира нужно использовать сейчас.
Обострение в Эфиопии
С момента вступления в должность в апреле 2018 г. премьер-министр Абий Ахмед предпринял смелые шаги, чтобы сделать политику страны более открытой. Он положил конец многолетнему противостоянию с соседней Эритреей, освободил политических заключенных, вернул из ссылок мятежников, назначил реформаторов в ключевые институты. Он добился уважения в стране и за рубежом, получив Нобелевскую премию мира 2019 г.
Но есть огромные проблемы. Массовые протесты между 2015 и 2018 гг., приведшие к власти Абия, были вызваны прежде всего политическими и социально-экономическими конфликтами. Также они были омрачены этническими разногласиями, особенно в густонаселенных регионах Эфиопии, Амхара и Оромия. Политика либерализации Абия и попытки разрушить существующий порядок придали сил этнонационализму, ослабив при центральное государство.
Этнические конфликты по всей стране усилились, погибли сотни людей, были перемещены миллионы, ужесточилась враждебность среди лидеров самых влиятельных регионов. Выборы, запланированные на май 2020 г., могут быть насильственными и противоречивыми.
Вдобавок к напряженности идут споры по поводу этнической федералистской системы страны, которая передает власть регионам, определяемым по этнолингвистическим принципам. Сторонники системы считают, что она защищает права групп в разносторонней стране, образованной путем завоеваний и ассимиляции. Недоброжелатели утверждают, что система, опирающаяся на этническое разнообразие, наносит ущерб национальному единству.
Абий, как правило, ищет золотую середину. Но некоторые недавние реформы, в том числе его слияние и расширение правящей коалиции, EPRDF, подтолкнули его в лагерь реформаторов. В предстоящем году ему придется налаживать отношения между эфиопскими регионами, даже несмотря на то, что он будет конкурировать с этнонационалистами при голосовании. Ему придется справиться с шумом перемен, чтобы успокоить старую гвардию.
Переход Эфиопии остается источником надежды и заслуживает поддержки, которую он может получить, но также он рискует развалиться. В худшем случае страна может расколоться, как было с Югославией в 1990-х гг., что обернется катастрофическими последствиями для и без того неспокойного региона. Международные партнеры Эфиопии должны сделать все возможное, в том числе оказать давление на руководителей страны, чтобы они прекратили зажигательную риторику, посоветовали премьер-министру осторожно приступить к реализации программы реформ и предложили многолетнюю финансовую помощь, чтобы помочь Абию предотвратить такой исход.
Буркина-Фасо
Буркина-Фасо - последняя страна, ставшая жертвой нестабильности в африканском регионе Сахеля.
Исламистские боевики являются виновниками мятежа на севере страны с 2016 г. Первоначально мятеж возглавляла Ansarul Islam, группа во главе с Ибрагимом Маламом Дико, гражданином Буркинабе и местным проповедником. Хотя она была основана на севере Буркина-Фасо, у нее, похоже, тесные связи с джихадистами в соседнем Мали. Когда Дико погиб в столкновениях с войсками Буркинабе в 2017 г., ему на смену пришел его брат Джафар, который был убит во время авиаудара в октябре 2019 г.
Насилие распространялось, уничтожая значительную часть севера и востока, вытеснив около полумиллиона человек (при общей численности населения страны 20 млн) и угрожая дестабилизировать регионы еще дальше, в том числе на юго-западе. И, как правило, тот, кто реально стоит за теми или иными событиями, остается в тени. Сейчас, помимо Ansarul Islam в Буркина-Фасо, действуют группы джихадистов, базирующиеся в Мали, в том числе местные отделение ИГИЛ и "Аль-Каиды".
Атаки боевиков протекают на фоне других видов насилия: бандитизм, конкуренция пастухов и фермеров, споры из-за земли. Группы самообороны разжигают местные межобщинные конфликты. Старые системы управления конфликтами рушатся, так как все больше молодежи подвергает сомнению авторитет традиционных элит, лояльных государству, которому они не доверяют. Все это создает отличную почву для вербовки боевиков.
Беспорядки в столице страны Уагадугу препятствуют усилиям по смягчению мятежа. Люди регулярно выходят на улицы в знак протеста против условий труда или неспособности правительства справиться с растущей нестабильностью. В ноябре 2020 г. предстоят выборы. Насилие может повлиять на них и, следовательно, на легитимность следующего правительства. Буркина-Фасо, похоже, близка к краху, пока элиты сосредоточены на междоусобной борьбе за власть.
Нестабильность Буркина-Фасо важна не только из-за вреда, нанесенного ее гражданам, но и из-за того, что страна граничит с другими странами, в том числе с несколькими государствами, вдоль побережья Западной Африки. На эти страны были совершены нападения, с тех пор как джихадисты нанесли удар по курортам в Кот-д'Ивуаре в 2016 г. Но некоторые факты, в том числе заявления боевиков, предполагают, что они могут использовать Буркина-Фасо как стартовую площадку для операций вдоль побережья или укрепиться в самых северных регионах таких стран, как Кот-д'Ивуар, Гана или Бенин.
В мае 2019 г. власти Кот-д'Ивуара сообщили о срыве плановых нападений на крупнейший город страны Абиджан. Прибрежные страны показывают слабости, которые боевики эксплуатируют в своих северных соседях, особенно в запущенной периферии. Некоторые, в частности Кот-д'Ивуар, также прошли через спорные выборы в этом году Это означает, что любой кризис сделает их еще более уязвимыми.
Сотрудничество между Буркина-Фасо и ее соседями до сих пор было сосредоточено главным образом на совместных военных операциях. Прибрежные государства могут готовиться к тому же. Тем не менее правительствам стран региона лучше сосредоточиться на обмене разведданными, пограничном контроле и политике завоевания жителей деревень в пострадавших районах. Без этого хаос будет распространяться и дальше.
Раздвоенная Ливия
В ближайшие месяцы война в Ливии может обостриться, так как враждующие группировки все больше полагаются на поддержку иностранных военных, чтобы изменить баланс сил. Угроза серьезного насилия выросла, после того как власти страны распались на две параллельные администрации после оспариваемых выборов в 2014 г.
Попытки ООН воссоединиться не дали результатов: с 2016 г. Ливия оказалась разделена между международно признанным правительством премьер-министра Файеса аль-Сарраджа в Триполи и конкурирующим правительством, базирующимся на востоке Ливии. ИГИЛ потерпела поражение; ополченцы боролись за контроль над нефтяной инфраструктурой Ливии на побережье, столкновения племен приводили в замешательство обширные южные территории страны. Тем не менее борьба никогда не выливалась в более широкое противостояние.
Однако за прошедший год конфликт принял новый опасный оборот. В апреле 2019 г. войска под командованием Халифы Хафтара, поддерживаемые правительством на востоке, осадили Триполи, столкнув страну в полномасштабную войну. Хафтар утверждает, что борется с террористами. В действительности, несмотря на то что некоторые из его соперников - исламисты, они являются теми же ополченцами, которые победили ИГИЛ при поддержке США и других стран Запада 3 года назад.
Ливия давно стала ареной для внешних споров и конфликтов. Будучи в хаосе после свержения бывшего лидера Муаммара Каддафи в 2011 г., конкурирующие фракции искали поддержки у иностранных спонсоров. Региональное соперничество перекрывает раскол между двумя конкурирующими правительствами и их военными коалициями: Египет и ОАЭ поддерживают войска, возглавляемые Хафтаром, Турция и Катар поддерживают западные вооруженные группировки, лояльные к Сарраджу.
Последнее наступление Хафтара нашло поддержку не только в Каире и Абу-Даби, но и в Москве, которая оказывала военную помощь Хафтару под прикрытием частной охранной компании. Президент США Дональд Трамп, чья администрация поддерживала правительство Сарраджа и мирный процесс ООН после прихода к власти, в апреле 2019 г. изменил курс после встречи с президентом Египта Абделем Фаттахом ас-Сиси. Турция расширила поддержку Триполи, помогая предотвратить ее переход к Хафтару. Анкара угрожает проводить вмешательства и дальше.
В результате главные герои конфликта — уже не просто вооруженные группы в Триполи, отражающие нападение своенравного военного командира. Беспилотники и самолеты ОАЭ, сотни российских частных военных подрядчиков и африканские солдаты, завербованные в войска Хафтара, сталкиваются с турецкими беспилотниками и военными машинами. Назревает возможность эскалации прокси-битвы в Средиземном море.
Распространение игроков также блокирует усилия по прекращению кровопролития. Похоже, что попытка, предпринятая под руководством ООН в Берлине, вернуть партии к столу не увенчалась успехом. Неясно, состоится ли мирная конференция, которую ООН и Германия надеялись провести в начале 2020 г. Европейцы были застигнуты врасплох. Их главная задача в том, чтобы контролировать поток мигрантов, но разногласия между лидерами позволили другим игрокам разжечь конфликт, который подрывает интерес Европы к стабильной Ливии.
Чтобы положить конец войне, иностранные державы должны прекратить вооружать своих ливийских союзников и подтолкнуть их к переговорам. Однако перспектива такого развития событий кажется туманной. В результате вполне возможен разрушительный тупик или поглощение Триполи, что приведет к продолжительным боевым действиям ополченцев, а не к стабильному единому правительству.
США, Иран, Израиль и Персидский залив
В 2019 г. напряженность в отношениях между США и Ираном опасно возросла; предстоящий год может довести их соперничество до настоящего кипения.
Решение администрации Трампа о выходе из ядерного соглашения 2015 г. и введении односторонних санкций против Тегерана привело к значительным потерям, и НЕ привело к дипломатической капитуляции, к которой стремится Вашингтон, или к внутреннему краху, на который он надеется. Иран отреагировал на эту осаду постепенным расширением ядерной программы в нарушение соглашения, агрессивно используя региональные силы и решительно подавляя любые признаки внутренних беспорядков. Напряженность возросла между Израилем и Ираном. Если этот цикл не нарушить, вырастет риск более широкой конфронтации.
Переход Тегерана от политики максимального терпения к политике максимального сопротивления стал следствием того, что США разыграли одного из тузов в своей колоде: отменили временные разрешения на импорт иранской нефти. В мае президент Хасан Рухани объявил, что его правительство начнет постепенно нарушать соглашение. С тех пор Иран отменил ограничения в отношении уровней обогащения урана и размеров запасов, начал испытания усовершенствованных центрифуг и возобновил работу завода по обогащению в бункере Fordow.
С каждым новым нарушением Иран может снижать выгоды от соглашения в области нераспространения, если европейские участники решат, что должны ввести штрафы. В какой-то момент успехи Ирана могут заставить Израиль или США начать военные действия.
Череда инцидентов в Персидском заливе в прошлом году, кульминацией которых стала атака 14 сентября на энергетические объекты Саудовской Аравии, лишний раз доказала, как противостояние США и Ирана отражается на всем регионе. По словам Тегерана, повторяющиеся израильские военные удары по иранским и связанным с Ираном целям в Сирии и Ливане, а также в Ираке и бассейне Красного моря создают новый опасный фронт. Любая из этих опасных точек может в любой момент взорваться.
Признав, что эта война может дорого обойтись, некоторые соперники Ирана в Персидском заливе попытались снизить напряженность, даже несмотря на то, что они продолжают поддерживать подход "максимального давления" администрации Трампа. ОАЭ начали диалог с Тегераном, а Саудовская Аравия - с йеменскими хуситами.
Потенциальный конфликт также заставил президента Франции Эммануила Макрона помочь США и Ирану предпринять дипломатические шаги. Президент США Дональд Трамп, стремящийся избежать войны, готов выслушать его предложение, иранцы также заинтересованы в любом предложении, которое предполагает ослабление санкций.
Однако каждая сторона ждала первого шага от другой стороны. Дипломатический прорыв для снижения напряженности между государствами Персидского залива и Ираном или между Вашингтоном и Тегераном возможен. Однако времени мало, учитывая, что санкции продолжают оказывать негативное влияние, а Иран продолжает отвечать на них.
США vs Северная Корея
Казалось, что дни 2017 г., когда президент США Дональд Трамп и северокорейский лидер Ким Чен Ын обрушивались друг на друга с оскорблениями и обменивались угрозами ядерного удара, в 2019 г. остались в прошлом. Тем не менее напряженность растет.
Опасности 2017 г. привели к более спокойному 2018 г. и началу 2019 г. США прекратили большинство совместных военных учений с Южной Кореей, а Пхеньян приостановил ракетные и ядерные испытания большой дальности. Отношения между США и Северной Кореей наладились после двух саммитов Трампа - Кима. Первый состоялся в Сингапуре в июне 2018 г., на нем было сделано заявление о согласованных принципах и возможности дипломатических переговоров. Второй, в Ханое в феврале 2019 г., провалился, когда стала очевидна пропасть между двумя лидерами в отношении масштабов и последовательности мер по денуклеаризации и смягчению санкций.
С тех пор дипломатическая атмосфера испортилась. В апреле 2019 г. Ким в одностороннем порядке установил правительству США крайний срок - конец года - для заключения сделки, которая поможет выйти из тупика. В июне Трамп и Ким договорились начать переговоры на рабочем уровне. Однако в октябре восьмичасовая встреча посланников в Швеции ни к чему не привела.
Порой оба лидера предлагали идею третьего саммита, но сейчас они отступили. Может быть, и к лучшему: еще одна плохо подготовленная встреча может вызвать опасения у обеих сторон.
Пхеньян, который продолжает искать рычаги воздействия для смягчения санкций и прекращения совместных военных учений, активизировал испытания баллистических ракет малой дальности. Кажется, что у Северной Кореи есть разные мотивы - как практического толка (испытания помогают совершенствовать ракетные технологии), так и политического (эти испытания направлены на то, чтобы оказать давление на Вашингтон и заставить его предложить более выгодную сделку). В начале декабря Пхеньян пошел еще дальше, испытав двигатель для ракеты-носителя или ракеты дальнего радиуса действия и связанных с ними технологий на площадке, которую, как говорил Трамп, Ким обещал демонтировать.
Хотя предупреждение Пхеньяна о "рождественском подарке" для Вашингтона, если США не предложат то, что Ким посчитает удовлетворительным способом продвижения вперед, на момент написания этого материала не реализовалось, на перспективы дипломатии рассчитывать не стоит.
Тем не менее обе стороны должны представить, что произойдет, если дипломатия потерпит крах. Если Север обострит провокации, администрация Трампа может отреагировать, так же как и в 2017 г., ужесточив санкции и изучив варианты военного развития событий с непредвиденными последствиями.
Эта динамика ничего хорошего не принесет ни региону, ни миру, ни обоим лидерам. Лучший вариант для обеих сторон - соглашение, которое принесет небольшую выгоду обеим сторонам. Пхеньяну и Вашингтону нужно время на переговоры, им нужно оценить возможности для компромисса. В 2020 г. Трамп и Ким должны воздержаться от театрализованных представлений высокого уровня и драматических провокаций, дав возможность переговорщикам приступить к работе.
Кашмир
Выпав из поля зрения международного сообщества на долгие годы, конфликт между Индией и Пакистаном в 2019 г. по спорному региону Кашмира вновь привлек внимание. Обе страны претендуют на территорию Гималаев, разделенную неофициальной границей, линией контроля, со времени первой индийско-пакистанской войны 1947-1948 гг.
Сначала, в феврале, было нападение террористов-смертников на индийские военизированные формирования в Кашмире. Индия ответила бомбардировкой предполагаемого лагеря боевиков в Пакистане, вызвав пакистанский удар в Кашмире, контролируемом Индией. В августе напряженность обострилась, когда Индия отменила полуавтономный статус штата Джамму и Кашмира, который стал основой для его присоединения к Индии 72 года назад. Теперь штат находился под прямым правлением Нью-Дели.
Правительство премьер-министра Нарендры Моди, воодушевленное своим переизбранием в мае, внесло изменения в единственный в Индии штат с мусульманским большинством, не консультируясь с местным населением. Кроме того, прежде чем объявить о своем решении, оно ввело десятки тысяч дополнительных военнослужащих, отключило связь, арестовало тысячи кашмирцев, включая весь политический класс, многие из которых не были настроены враждебно по отношению к Индии.
Эти шаги усугубили и без того глубокое чувство отчуждения среди кашмирцев, что, вероятно, будет способствовать дальнейшему разжиганию сепаратистских настроений. Кроме того, новый закон о гражданстве индийского правительства, воспринимаемый многими как антимусульманский, вызвал протесты и бурную реакцию полиции во многих частях Индии. Наряду с действиями в Кашмире эти события подтверждают намерение Моди реализовать индуистскую националистическую повестку дня.
Заявления Нью-Дели о том, что ситуация нормализовалась, в корне ложны. Доступ в интернет по-прежнему отключен, солдаты, развернутые в августе, все еще находятся там, все лидеры Кашмира остаются под стражей. В общем, у правительства Моди нет дорожной карты, чтобы разрешить ситуацию.
Пакистан попытался получить международную поддержку против того, что он называет незаконным решением Индии о статусе Кашмира. Но многие еще помнят давнюю историю с поддержкой джихадистов, занимающих антииндийскую позицию. Более того, для большинства западных партнеров Дели — важный партнер. Вряд ли они станут раскачивать лодку из-за Кашмира.
Самая большая опасность - риск того, что нападение боевиков усугубит конфликт. В Кашмире повстанцы все еще активны. Жестокие военные операции Индии в Кашмире за последние несколько лет вдохновили новое поколение, чьи ряды еще больше увеличатся после последних репрессий. Удар по силам Индии почти наверняка ускорит ответный удар Индии против Пакистана, независимо от того, будет ли Исламабад соучастником плана. В худшем случае два соседа с ядерным оружием могут вступить в войну.
Внешние игроки должны добиваться сближения, пока не стало слишком поздно. Это будет нелегко. Обе стороны не настроены на компромисс. Возобновление двустороннего диалога, приостановленного с 2016 г., несет важное значение и требует согласованного давления, особенно со стороны западных правительств. Любой прогресс требует, чтобы Пакистан предпринял действия против джихадистов, действующих на его земле. Со своей стороны, Индия должна восстановить связь, освободить политических заключенных и срочно возобновить переговоры с кашмирскими лидерами. Обе стороны должны возобновить трансграничную торговлю и поездки в Кашмир.
Если возникнет новый кризис, иностранные державы должны сделать все, чтобы сохранить мир на спорной границе.
Кризис в Венесуэле
Год двух правительств Венесуэлы закончился без какого-либо решения. Президент Николас Мадуро по-прежнему у руля, он возглавил гражданско-военное восстание в апреле и выдержал региональный бойкот и ряд санкций США. Но его правительство изолировано и лишено ресурсов, а большинство венесуэльцев страдают от бедности и разрушения общественных услуг.
Хуан Гуайдо, который в январе прошлого года в качестве главы Национального собрания претендовал на временное президентство, привлек огромную поддержку со стороны иностранных государств. Он требовал, чтобы Мадуро, переизбранный в результате неоднозначных выборов в 2018 г., покинул свой пост. И все же выживание непопулярного правительства заставило Гуайдо, США и их латиноамериканских союзников, таких как Бразилия и Колумбия, извлечь жестокие уроки. Никто не исключает крах правительства. Тем не менее надеяться на это - это все равно что надеяться на выигрыш в лотерею, оставаясь бедным.
Соперники Мадуро недооценили влияние его правительства - прежде всего лояльность вооруженных сил. Несмотря на трудности, оппозиция не смогла убедить бедные общины. Санкции США усиливали давление на население и уничтожали больную нефтяную промышленность, но теневые игроки смогли их обойти, действуя через лазейки глобальной экономики. Экспорт золота и наличные доллары держали страну на плаву и обогащали элиту. Многие из тех, кто остался в стороне, присоединились к массовому оттоку венесуэльцев, которых сейчас насчитывается 4,5 млн, которые в свою очередь направляли денежные переводы домой, чтобы содержать свои семьи.
У кризиса есть и другие последствия. По оценкам ООН, 7 млн венесуэльцев нуждаются в гуманитарной помощи, причем многие из них находятся в пограничных районах, патрулируемых вооруженными группами, в том числе колумбийскими партизанами. Хотя колумбийское и венесуэльское правительства разделяют более 1300 миль криминализованной, насильственной, плохо охраняемой границы, они больше не общаются друг с другом, обмениваясь оскорблениями, и обвиняют друг друга в укрытии вооруженных доверенных лиц. Граница — основная горячая точка Венесуэлы. Однако раскол между латиноамериканскими странами, поддерживающими Гуайдо или Мадуро, усугубил и без того поляризованный региональный климат.
Учитывая то, что США преуменьшают вероятность военной интервенции, вопрос в том, означает ли упорство Мадуро и отсутствие реализма у оппозиции и Вашингтона углубление кризиса и возможную вспышку или более прагматичные фигуры найдут путь к соглашению. Нельзя забывать, что в сентябре переговоры правительства и оппозиции при содействии Норвегии были приостановлены.
Но остается еще возможность согласованного выхода из хаоса. Это потребует компромисса всех сторон: оппозиция должна будет отменить свои требования, чтобы Мадуро ушел прямо сейчас; правительство должно предпринять меры, обеспечивающие проведение парламентских выборов в 2020 г., заслуживающих доверия и находящихся под международным контролем, а также проведение заслуживающих доверия президентских выборов в ближайшее время; правительство США должно постепенно ослабить санкции по мере продвижения к решению. Это та цена, которая обеспечит мир и стабильность Венесуэлы, позволив избежать гораздо худшего бедствия.
Борьба за Украину
Украинский президент Владимир Зеленский, избранный в апреле 2019 г., активизировал усилия по прекращению шестилетнего конфликта Киева с Донбассом, поддерживаемыми Россией. И все же это далеко не предопределено.
Предшественник Зеленского Петр Порошенко провел переговоры по Минским соглашениям 2014-2015 гг., которые направлены на прекращение конфликта на Донбассе; они призывают к реинтеграции территорий в Украину в обмен на их автономию или "особый статус". Но соглашения пока не реализованы, так как Киев и Москва не могут сойтись во мнении относительно их специфики и последовательности.
Во время своей кампании Зеленский обещал заключить мир. Он истолковал свою победу и победу своей партии на выборах 2019 г. как право на это. Он начал с переговоров о взаимных выводах войск с передовых позиций и прекращении огня с Россией и ее доверенными лицами. В сентябре он заключил сделку с российским президентом Владимиром Путиным на обмен заключенными. В следующем месяце он одобрил так называемую формулу Штайнмайера, предложенную в 2016 г. Франком-Вальтером Штайнмайером, тогда министром иностранных дел Германии, а теперь и ее президентом, который предложил, чтобы выборы в районах, удерживаемых силами ДНР, обеспечивали бы сначала временный, а затем постоянный особый статус и реинтеграцию в Украину.
Одобрение Зеленским этой формулы требовало украинского контроля на этих территориях до голосования. Тем не менее он столкнулся с немедленной внутренней реакцией со стороны коалиции военных ветеранских организаций, крайне правых группировок. Напротив, московские и донецкие лидеры одобрили тот факт, что Зеленский принял эту формулу, несмотря на ее условия.
В декабре Зеленский и Путин встретились в Париже с Макроном и канцлером Германии Ангелой Меркель. Лидеры не смогли договориться о последовательности действий в Минске, но ушли с планами по полному прекращению огня, дальнейшему разъединению на передовых позициях, усилению мониторинга Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Недоброжелатели Зеленского внутри страны, кажется, довольны тем, что он не договорился в Париже. Это открывает ему больше возможностей для маневра. Если все пойдет по плану, во время следующей встречи во Франции весной будут рассмотрены другие компоненты Минского соглашения, включая амнистию, дальнейший вывод войск и путь к реинтеграции в Украину районов, удерживаемых сепаратистами.
Многое может пойти не так. Планы прекращения огня и разъединения могут рухнуть, а боевые действия обострятся. Но даже если этого не произойдет, Зеленскому для компромисса нужна Москва, чтобы был шанс на мир.
Мир принесет явные дивиденды Украине и пользу России: он обещает смягчение санкций и возможность снять бремя финансовой и военной поддержки в ДНР. От своих западных союзников Зеленский надеется получить всю какую только можно помощь, так как он продолжает наступление на Восточной Украине и поддерживает связи с Москвой.
