Одну из величайших моральных дилемм современной деятельности специалистов, работающих с углем, нефтью и газом, можно сформулировать следующим образом: почему вы перестаете добывать ископаемое топливо, когда у вас все еще есть достаточно дешевых запасов?
В этом контексте можно выделить уголь - его относительная неполноценность с точки зрения загрязнения окружающей среды заставила правительства развитых стран запретить его использование в будущем. Тем не менее, его добыча не сокращается, производители продолжают добывать максимально возможные объемы угля. А в центре так называемого европейского подхода к углю лежит Германия, бывший оплот угольной промышленности. Так выживет ли она в будущем без угля?
По контрасту с нефтью и газом, где Германия традиционно была крупным нетто-импортером и зависела в течение 50 лет от российских углеводородных ресурсов, у ведущей экономики Европы есть значительные запасы угля и лигнита. Фактически, Германия — крупнейший в мире производитель лигнита, она сжигает большую его часть для выработки электроэнергии, на долю которого приходится 22% валовой выработки электроэнергии в стране. По иронии судьбы, выбросы СО2 при использовании лигнита более интенсивны, чем при использовании каменного угля. Тем не менее, среднесрочное будущее по добыче и использованию лигнита более привлекательно, чем при добыче каменного угля в Германии.
Хотя бурый уголь экономически конкурентоспособен, добыча каменного угля в Германии снизилась, после того как правительство остановило схемы субсидирования. Последний рудник по добыче каменного угля закрылся в декабре 2018 года, положив конец 200-летней истории Рурской области и открыв новую фазу развития Вестфалии, географического региона, неразрывно связанного с углем.
И, несмотря на то, что Германия сама перестала добывать каменный уголь, она продолжает его использовать. Около 12% выработки электроэнергии производится за счет каменного угля, импортируемого в основном из России, Канады и США. Будучи некогда флагманской индустрией Германии, сталелитейный сектор потребляет почти 40% каменного угля страны.
Если Германия останется мощным промышленным производителем, ей необходимо будет продолжать импортировать каменный уголь, поскольку он неотъемлемый элемент при производстве стали. Это заставит полагаться на импорт из России, создавая тройную зависимость от российских углеводородов. Если взять ежемесячную статистику за последние 3 года, то 53% всего импортируемого угля поставлялось из России, и эта зависимость заметно выросла за последние 24 месяца, благодаря близости крупных портов по переработке угля в российской Балтике. Нефть, газ и уголь - во всех трех случаях Германия импортирует треть своих потребностей из России; в случае с газом объемы могут намного увеличиться с запуском Северного потока-2, ввод в эксплуатацию которого должен произойти в середине 2020 года. При этом, газодобыча на месторождении Гронинген будет остановлена к 2022 году.
Интересно как правительство Германии решит вопрос о компенсации закрытых рудников, особенно, рудников по добыче лигнита. Каменный уголь экономически нежизнеспособен, эксплуатируют его сравнительно немного (в 2019 году было использовано 6 ГВт мощностей из 20 ГВт мощностей по добыче каменного угля). Он, откровенно говоря, непопулярен из-за отсутствия серьезных лоббистских усилий. Что касается каменного угля, цель в 8ГВт, установленная на 2030 год, кажется вполне реалистичной. Тем не менее, усилия правительства по исправлению первых закрытий рудников по добыче лигнита к 2022 году все еще стоит обсудить с операторами шахт, не говоря уже о стремлении начать принудительное закрытие с 2027 года, которое сейчас кажется слишком сложной задачей, чтобы осуществить ее быстро и без проблем.
Интересно, что противоречащее общей точке зрения сторонников более широкого использования возобновляемых источников энергии, снижение потребления угля в Германии нельзя полностью заменить сочетанием газа и возобновляемых источников энергии. Например, 2019 год. Потребление лигнита и каменного угля сократилось на 20% в годовом исчислении, что объясняется снижением цен на выбросы углерода, возобновляемые источники энергии получили приоритетное направление с точки зрения доступа к энергосистеме. В 2019 году использование возобновляемых источников энергии выросло на 3%. Ситуация становится еще яснее - потребление угля сократилось на 20,5 млн тонн в угольном эквиваленте, а использование возобновляемых источников энергии выросло только на 3 млн тонн в угольном эквиваленте (потребление природного газа выросло почти на 4 млн тонн).
Последствия ухода Германии от угля поистине многообразны. С одной стороны, Берлин - одна из немногих стран-производителей угля, которая серьезно относится к своим обязательствам по выбросам CO2 и сумела сократить выбросы углекислого газа примерно на 7% в 2019 году. Она возглавила стремление ЕС сократить выбросы на континенте. Поэтапное прекращение производства немецкого угля в 2038 году кажется вполне достижимой целью, подкрепленной законопроектом, который вскоре будет подписан. Замена лигнита окажется непростой задачей, он дешевый и находится рядом с крупными городскими конгломератами - сжигание импортируемого газа, которое предполагает дополнительные транспортные расходы, не всегда может быть лучшим вариантом.
С другой стороны, спад добычи и использования угля происходит одновременно с беспрецедентным падением потребления первичной энергии в Германии (в 2019 году уровень спада достиг уровня, невиданного с начала 1970-х годов). В результате может пострадать объем промышленного производства в стране. Более того, общий взгляд на добычу угля заставляет полагать, что немецкие штаты компенсируют прекращение добычи угля, создав новые возможности для бизнеса и изменив навыки и потребности людей, которые должны лучше соответствовали потребностям XXI века. Однако все это происходит лишь фрагментарно: уровень безработицы в таких крупных угледобывающих центрах, как Гельзенкирхен или Дортмунд, вдвое превышает средний показатель по Германии.
