Россия в 2018 году может пополнить резервы на 3% ВВП при сохранении текущих цен на нефть и курсовых соотношений, заявил глава Минфина Антон Силуанов в интервью экономическому обозревателю ТК "Россия 24" Алексею Бобровскому в рамках Гайдаровского форума.
- Антон Германович, форум уже начался, интересные дискуссии. Но спрошу о трендовых вещах. Прежде всего: бюджет Российской Федерации. В прошлом году мы его покрывали средствами из Резервного фонда. В конце прошлого года мы себе сказали: все, здесь мы больше не берем, ибо средства там исчерпаны. У нас остается теперь возможность просто не увеличивать расходы выше, чем есть доходы у федерального бюджета. Если все-таки возникнет ситуация, когда нужно будет где-то добывать дополнительные средства, как мы будем поступать в 2018 году, и насколько неприкосновенны средства Фонда национального благосостояния?
- Знаете, в последнее время дискуссия относительно исчерпания Резервного фонда активно ведется. Хочу сказать, что это абсолютно плановое решение. Мы из двух фондов – Резервного фонда и Фонда национального благосостояния – объединили все ресурсы в один фонд для того, чтобы лучше было управлять. Это Фонд национального благосостояния. Поэтому те, кто пишет, что в прошлом году был исчерпан Резервный фонд, денег больше нет, абсолютно не в теме, абсолютно неправы. Резервы есть. Наоборот, мы в прошлом году сэкономили для казны около 100 млрд руб. трат Фонда национального благосостояния и еще пополнили Фонд национального благосостояния в текущем году за счет тех нефтегазовых доходов прошлого года еще на 800 млрд руб.
Итого, получается так, что мы, наоборот, перевыполнили наш план. Мы увеличили резервы на текущий год и в этом году при сохранении нынешней конъюнктуры сможем дополнительно увеличить наши резервы, во всяком случае, пополнить наши дополнительные резервы, на порядка 3% ВВП. Это большая сумма. Если, конечно, сохранятся такие цены на нефть - мы не знаем, как будут дальше развиваться события, - и если сохранятся те курсовые соотношения, которые на сегодня есть.
Но ситуация текущего года говорит о том, что мы при нынешних уровнях цен на сырье сможем, по сути дела, в чистом виде не только отказаться от трат резервов, но и пополнять их, пополнять на достаточно значительные величины. И это очень важно. Многие говорят о том, что могут быть усилены санкции в отношении России. Как раз нам нужно опираться на свои собственные силы. И любые санкционные изменения по отношению к России не должны влиять на нашу текущую деятельность. Мы должны четко понимать, что у нас будет достаточно средств для исполнения всех наших обязательств, заложенных в бюджете, у нас будет достаточно средств для того, чтобы выполнить все наши программы, выделить ресурсы на развитие экономики и так далее. Во всяком случае, бюджет, подготовленный на "трехлетку" – 2018, 2019, 2020 годы, – учитывает именно такой подход. Он не раздутый, абсолютно выполнимый и защищен от различного рода ограничений, которые так любят в последнее время применять некоторые страны.
- С точки зрения не соотношения расходов и доходов, а структуры расходов – насколько наш бюджет оптимизирован и когда можно будет говорить о том, что пришло время увеличивать расходы бюджета, благо те, которые есть, и так более-менее эффективно расходуются?
- Вы знаете, мы прекрасно понимаем, что бюджет – это инструмент экономической политики. И задача, которая сегодня стоит – увеличивать темпы роста нашей экономики. Потому что если мы не будем ничего делать, то наши потенциальные темпы роста – один, максимум полтора процента в год.
- Это мало или много, как вы считаете?
- В нынешних условиях это, конечно, недостаточно. Наша цель – расти не ниже мировых темпов, это выше 3%. Поэтому через изменения в структуре расходов бюджета, через изменение качества расходов мы как раз и ожидаем увеличения темпов экономического роста.
Что имеется в виду? В первую очередь, это, конечно, расходная инфраструктура, которую необходимо увеличивать. Конечно, это расходы на так называемый человеческий капитал – расходы на образование, здравоохранение. Это те приоритеты, с которыми мы и дальше будем работать в ходе нашего бюджетного процесса.
Откуда источники? Конечно, это и переструктурирование расходов действующих: отказ от менее эффективных и увеличение средств в направлениях, которые дают рост, которые дают отдачу, которые улучшают качество государственных услуг, с одной стороны.
С другой стороны, мы должны посмотреть и по уточнению налоговой системы. Не увеличивая в целом налоговую нагрузку (это для нас очень важно) на бизнес, мы можем посмотреть и на те льготы, зачастую неэффективные, которые не достигают тех групп потребителей, для которых они принимались. Мы можем посмотреть вопросы улучшения администрирования налогов, чем в последнее время мы, безусловно, занимаемся, и каждый год мы видим приросты доходов в бюджетную систему. Во всяком случае есть предложения по увеличению ресурсной базы бюджета всех уровней для того, чтобы переориентировать расходы как раз на те направления, которые дадут, с одной стороны, промышленные темпы роста, с другой стороны – улучшат качество предоставляемых услуг в таких важных бюджетных отраслях, как образование и здравоохранение.
- И наука.
- Наука – конечно!
- Что касается доходной части бюджета. Про налоги вы сказали. Касается ли это непрямых налогов? Имеются в виду акцизы и некоторые другие виды, пошлины.
- Мы готовим сейчас предложения по перенастройке, по уточнению налоговой системы. Ещё раз повторюсь: эти все решения не будут приводить к увеличению нагрузки на бизнес. Это ключевое значение.
- А население?
- Мы готовим различные варианты, в том числе перенастройки налоговой системы, с тем чтобы не было такого, когда люди с большим достатком пользуются преференциальными режимами в условиях, когда люди с небольшими доходами не получают доступа к тем или иным льготам. Во всяком случае такие предложения у нас сейчас готовятся.
- А можно ли считать созданием условий для людей с большим достатком те специальные облигации, которые Минфин готовит в европейской валюте, для того чтобы шла, так сказать, обратная волна, возвращение капитала, который мог бы в случае неблагоприятных обстоятельств каким-то образом попасть под действие санкций наших, как сейчас говорят, партнёров?
- Вопрос мы этот обсуждали, в том числе с бизнесом. Мы в этом году намерены выпустить такие еврооблигации. Собственно, мы их выпускали и в прошлом году. Но если в прошлые годы приоритет при отборе заявок на приобретение наших облигаций отдавался крупным инвестиционным фондам, зарубежным компаниям, то сейчас мы будем более предметно смотреть и смотреть на заявки наших отечественных инвесторов, в том числе и конкретных граждан, которые имеют счета за рубежом и которые хотели бы вложиться в наши государственные бумаги, выраженные в иностранной валюте.
Ссылки по теме
Силуанов верит в успех новой амнистии капитала Силуанов: разместим евробонды сразу на $3 млрд ЦБ: доля нерезидентов в ОФЗ сократилась до 32,1% - Вы смотрели спрос, он есть со стороны бизнеса?- Вот именно это будет учитываться при формировании книги заявок, на основании которой будет определяться конечный объём наших заимствований не внешнем рынке. Поэтому такие предложения тоже у нас подготовлены, и при выходе на внешние рынки будем в первую очередь учитывать и интересы наших инвесторов.
- Но мы не считаем это преференциями. Вы просто говорили: чтобы не создавать преференций для людей с большим доходом. Это всё-таки отдельной строкой проходит, отдельная история, дабы защитить эти капиталы.
- Да. Это наше заимствование, наш источник финансирования дефицита бюджета.
- В том числе.
- Да.
- Что касается вообще санкционной истории, она, как сейчас принято говорить, хайповая очень, вызывает большой резонанс и в СМИ, и в обществе. Насколько велики риски, что всё-таки новые санкции будут связаны, например, с ограничениями на долговые инструменты российские?
- По правде сказать, у нас последнее время действительно все решения вместо того, чтоб решать путём переговоров, пытаются реализовать через какие-то санкции, через ограничения, что в целом абсолютно неверно. Что касается дальнейшего ужесточения такого санкционного режима в отношении России, в том числе его распространения на долговые бумаги, я уже сказал, что основная наша задача – это, во-первых, не увеличивать дефицит бюджета. А мы его сокращаем. У нас если по итогам прошлого года дефицит составил 1,5%, а планировали 2,5% ВВП, на следующий год мы планируем 1,3% ВВП. Но понимаем, что даже при неплохой конъюнктуре, которая сегодня складывается из цен на нефть, на сырьевые товары, мы не должны тратить эти нефтегазовые доходы на какие-то расходы. Мы должны эти деньги саккумулировать, и на всякий случай мы могли бы их использовать в случае, если вдруг будут расширены какие-то ограничения в отношении России.
Поэтому я хочу сказать, что если такие санкции будут введены, пострадают в первую очередь иностранные инвесторы, которые с удовольствием вкладывались в российские облигации и получали устойчивый, надёжный, гарантированный высокий доход. Если такие ограничения будут введены, то мы будем размещать эти облигации среди наших российских инвесторов, на российской инфраструктуре, что очень важно. И будем также заниматься тем, чтобы не увеличивать наш дисбаланс бюджета, с тем чтобы осуществлять эти заимствования в минимальных объёмах.
- То есть сегодня долговой рынок – это не столько бюджетный инструмент, сколько вполне финансовый инструмент?
- Безусловно.
- То есть это наша главная задача, одна из задач, к решению которой мы идём. Говоря о финансовом рынке и о российской валюте: Минфин активно работает на валютном рынке. И у многих почему-то есть опасение, что это может привести к ослаблению рубля. Спрошу даже, может быть, парадоксальную вещь. В этом году всё-таки есть риски укрепления валют развивающихся рынков, достаточно серьёзного укрепления, что тоже вредит экономике, в том числе и российской валюты. Есть ли такие риски у российской валюты – попасть в контртренд? Мы всё-таки дополнительно покупаем эту валюту. Следит ли Минфин за ситуацией? Как вы оцениваете перспективы рубля на этот год?
- Мы делаем всё необходимое, чтобы обеспечить стабильность курса. Для нас это самое главное. Чтобы не было перепадов в зависимости от внешних решений, будь то цены на нефть, будь то санкции, будь то ещё какие-либо притоки и оттоки капитала. Для нас как Минфина, и для правительства и Центрального банка, важно обеспечить прогнозируемость и стабильность курса. В этой связи мы, начиная с текущего года, уточнили порядок покупки валюты, уточнили в рамках так называемого бюджетного правила, которое действует. И действительно, мы сейчас стали больше покупать валюты на валютной бирже, чем это было в прошлом году.
К чему это должно привести? Это должно привести к тому, чтобы меньше влияние ценовых колебаний на сырьевых рынках касалось бы валютных наших колебаний. Сейчас мы видим некоторое укрепление курса. Связано это с тем, что действительно, как вы правильно сказали, в начале года видим большой интерес со стороны иностранных инвесторов к активам, которые выпускают рынки развивающихся стран, в том числе и Россия. И мы видим, что интерес к нашим бумагам на последних аукционах со стороны в том числе иностранных инвесторов значителен. Поэтому мы продолжим делать всё необходимое, для того чтобы курс рубля был стабилен с одной стороны. С другой стороны, мы будем делать всё необходимое, чтобы пополнять наши резервы на всякий случай, чтобы "подушка безопасности" России не истощалась, а наоборот, пополнялась, и чтобы у нас были все возможности для гарантированного исполнения наших расходных обязательств.
- Какая цена на нефть вам уже кажется достаточной, чтобы начинать говорить о том, чтобы увеличивать расходы? Она сейчас достаточно высока.
- Вы знаете, в нынешних условиях говорить об увеличении расходов за счёт нефтегазовых доходов, думаю, что не совсем правильно. Считаем, что после достижения Резервного фонда, или сейчас это Фонд национального благосостояния, более 7% валового внутреннего продукта, можно подумать об инвестировании этих средств в инфраструктурные проекты, как это и было раньше сделано.
Сегодня мы видим, что общий объём средств Фонда национального благосостояния - около 4% ВВП. Причём часть из них (около 1,5%) уже инвестирована в инфраструктуру. Поэтому считаем, что пока мы не достигнем 7-процентного рубежа нашей "подушки безопасности", говорить пока о тратах нефтегазовых доходов преждевременно.
- А такие вещи, как, например, расходы на льготную ипотеку, – это больше социальные расходы, или, в том числе, тоже инвестиционные? Как это оценивают в Минфине и другие такие предложения российских властей, которые на первый взгляд всё-таки кажутся действительно социальными расходами?
- Если вы имеете в виду тот пакет мер по улучшению демографической ситуации, который утвердил президент Российской Федерации, то деньги на эти цели есть в бюджете. Конечно, в первую очередь это социально значимые расходы с одной стороны, а с другой стороны, это расход, который и поддерживает нашу экономику. Потому что ипотека – это отрасль промышленно-строительных материалов, это и стройка, это и связанное сопутствующее развитие отраслей. Поэтому это важно и для социальной сферы, потому что это будет доступность для наших граждан с детьми приобрести себе новое жилье, это очень важно с точки зрения социальной политики государства. Но, конечно, это поддержит и экономический рост.
- Говоря о регионах и региональных бюджетах, как ситуация будет складывать в 2018 году по вашим прогнозам? Меня прежде всего, конечно, интересует выполнение тех социальных обязательств, которые есть у регионов. Когда мы говорим о федеральном бюджете, это одно, когда мы говорим о консолидированном, мы видим, какие большие социальные расходы несут именно регионы, учитывая в том числе их долговые проблемы.
- Согласен с вами, что ситуация с бюджетами регионов находится под постоянным контролем, и мы всегда очень беспокоимся о ходе исполнения бюджетов. За прошлый год, хочу сказать, что регионы исполнили в целом по субъектам Российской Федерации консолидированный бюджет регионов с дефицитом, с небольшим, это порядка 60 млрд руб. Но что важно, примерно где-то на 10 регионов увеличилось количество профицитных регионов, которые исполнили бюджет с превышением доходов над расходами. И важно, что размер государственного долга регионов сократился в номинальном выражении. Он сегодня составляет чуть больше двух с небольшим триллионов рублей. А в процентном отношении к собственным доходам сократился с 36% два года назад до 30% за прошлый год.
Уверен, что такая ситуация продолжится и в текущем году. Мы предметно вели переговоры с субъектами Российской Федерации, с каждым субъектом Российской Федерации, рассмотрели проекты бюджетов и бюджета на 2018 год. Сейчас заключаем соглашения с субъектами Российской Федерации, на основании которых регионы подписываются в том, что они будут получать финансовую помощь только при условии обязательств регионов в полном объёме исполнить указы президента от 2012 года по повышению заработных плат. И уверен, что все обязательства по заработной плате в субъектах будут исполнены.
- Говоря о вообще бюджетной политике и о взаимоотношениях федерального центра с регионами, возникает вопрос, насколько правильно давать регионам в долг? Ну, мы не даём своим детям в долг. Это нормальная история, когда Москва даёт регионам пусть даже под мизерный процент, но, тем не менее, деньги в рост?
- Раньше Федерация помогала субъектам Российской Федерации, давала бюджетные кредиты. Начиная с этого года, у нас не предусмотрено бюджетных кредитов, поскольку президент принял решение о реструктуризации кредитов, которые регионы должны вернуть Федерации. И поэтому мы сейчас отказались от такого рода поддержки. То, что вы говорите, - у нас есть право субъектов, которые являются самодостаточными, помогать другим регионам. Такой федерализм на горизонтальной как бы основе. Если у Москвы, действительно, а Москва у нас - самый мощный субъект по бюджетной обеспеченности, - есть возможности помогать регионам, не вижу здесь ничего такого страшного. Это, наоборот, такая межрегиональная кооперация. Считаю, что это на пользу нашим регионам.
- Но больше свободы им давать нужно, я имею в виду региональным, муниципальным властям? Об этом тоже много разговоров и, дескать, даже совсем скоро, может быть, в течение года, здесь какие-то подвижки будут. Как вы смотрите на эту проблему?
- Сегодня такое право есть. Сегодня право есть у регионов-доноров, то есть тех регионов, которые имеют возможности в полном объёме сначала выполнить свои собственные полномочия, а потом уже, имея дополнительные ресурсы, помочь своим соседям, коллегам. Помочь в инфраструктуре, помочь в выполнении своих обязательств. Считаю, что это вполне нормальное явление.
