В ноябре этого года будет отмечаться 30-я годовщина падения Берлинской стены. Когда Венгрия начала открывать свои границы в апреле 1989 года, когда Советский Союз потерял влияние на страны Варшавского договора.
Несмотря на волнение по поводу головокружительного темпа событий, мирный конец холодной войны обернулся таким же шоком для западных держав, как и для Кремля. Стремление канцлера Германии Гельмута Коля к воссоединению вызвало опасения о потенциальной гегемонии Германии в центре Европы. Президент Франции Франсуа Миттеран и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер с ужасом ожидали подобное развитие событий. Расколотая после Второй мировой войны Германия обретала единство.
В Вашингтоне администрация президента Джорджа Буша-старшего, изначально скептически настроенная по отношению к генеральному секретарю СССР Михаилу Горбачеву, стремилась к послевоенному урегулированию в Европе. Буш совместно с Колем не только руководил объединением Западной и Восточной Германии, но и помогал в создании Парижской хартии для новой Европы в ноябре 1990 года.
Устав должен был заложить новую основу для европейского мира, предусматривающую значительно расширенную роль Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Вашингтон и его западные союзники настаивали на расширении НАТО на восток. Неожиданное прекращение американо-советского конфликта привело к эйфории на Западе, о чем писало издание The National Interest, которое до этого воспринимало холодную войну, как неразрешимый конфликт.
В 1985 году в первом выпуске этого журнала редакторы опубликовали материал, в котором утверждалось, что «Советский Союз несет серьезную угрозу интересам Америки сейчас и в обозримом будущем». Четыре года спустя в TNI появилось эссе Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?», в котором заявлялось, что либеральная демократия со свободным рынком представляет собой «окончательную форму человеческого правления». Эссе в одночасье вызвало бурю противоречивых высказываний относительно роли прогресса в истории.
Кроме того, оно послужило толчком для доктрин, которые заставили ведущих неоконсерваторов, Пола Вулфовица, Чарльза Краутхаммера, Роберта Кагана и Уильяма Кристола, отстаивать американский триумфализм.
Можно долго и нудно рассказывать о шагах, с помощью которых неоконсерваторы начали доминировать в дебатах о войне и мире в Вашингтоне. Однако после холодной войны несколько ведущих реалистов представили несколько иную точку зрения. Например, Джордж Ф. Кеннан в 1997 году предупредил: «Расширение НАТО станет роковой ошибкой американской политики после окончания холодной войны. Можно ожидать, что такое решение... подтолкнет российскую внешнюю политику явно ре в том направлении, которое нужно нам».
Но эссе Оуэна Харриса, основателя «The National Interest» самым прямым образом противоречило духу эссе Фукуямы. Вначале он затронул суть проблемы, поразившей западные демократии с конца 1989 года. В эссе, вышедшем в 1993 году, Харрис изучил то, что он называл «крахом Запада». Когда Америка и Европа стремились к расширению НАТО и обдумывали военное вмешательство на Балканах, Харрис ставил фундаментальный вопрос: а есть ли такое понятие как Запад? Его точка зрения заключалась в том, что исторически существовала культурная единица, известная как Запад, однако довольно часто она испытывала политические и экономические расколы. Учитывая, что экономические связи мешают вести войну, как заметил А. Тейлор, наибольшим единством Европа обладала до Первой мировой войны: «Житель Лондона мог в любой момент решить поселиться в Вене или Париже и в тот же день переехать туда и перевезти туда свое имущество. У европейцев никогда не было такой свободы, и никогда не будет снова». Единство не было естественным состоянием дел в Европе.
За последние несколько лет на Западе случилось несколько жестких разломов, каждый из которых стал результатом роста популистских настроений. Один из примеров: референдум по Brexit в 2016 году и мучительная попытка Соединенного Королевства покинуть ЕС. Британские консерваторы всегда рассматривали европейское сообщество, а затем ЕС, как заговор Германии или Франции, который должен был лишить Соединенное Королевство суверенитета и сделать его вассалом бюрократов в Брюсселе, выносящих указы об иммиграции или сельском хозяйстве, противоречащие истинным интересам Великобритании. Brexit уже «срезал скальп» двух премьер-министров, Дэвида Кэмерона и Терезы Мэй. Настал черед Бориса Джонсона, который, стремясь бросить вызов парламенту, лишь пробудил его антипатию, создав союз между Лейбористской партией и либерал-демократами. Тем временем, лидер лейбористов Джереми Корбин заявил о создании собственной версии Brexit.
В конце сентября он объявил: «Мы последовательно выдвигали то, что, как мне кажется, заслуживает доверия; то, что основано на 5 принципах — таможенном союзе, торговых отношениях, защите прав потребителей, защите окружающей среды и Белфастском соглашении». Если Корбин победит, он будет придерживаться собственной версии политики «маленькой Англии». А это еще сильнее нарушит отношения с Европой, чем полагал Джонсон. Скорее всего, это закончится его собственной формой персонифицированного правления по образцу Кубы или Венесуэлы. Джонсон — это пародия на авторитарного лидера, а Корбин и есть авторитарный лидер.
Еще один признак раскола Запада можно обнаружить в росте национализма. Германия, некогда сторонник объединения Европы, сталкивается с ростом популистских настроений, особенно в бывшей Восточной Германии, где обиженные местные жители считают, что подвергались жестокому обращению после 1989 года со стороны своих собратьев на Западе. Акцент канцлера Ангелы Меркель на том, что необходимо проявлять гостеприимство, пагубно сказался на положении ее Христианско-демократического союза, который обошла партия «Альтернатива для Германии».
Изначально это была партия евроскептиков и журналистов, выступавших против валютного союза в Европе. Однако затем она выросла в гораздо более воинственную партию, презирающую немецкое чувство вины за Холокост. После того, как Меркель стала «канцлером беженцев» летом 2015 года, приняв сотни тысяч сирийских иммигрантов в Германии, Альтернатива для Германии начала набирать обороты. На недавних выборах в Бранденбурге и Саксонии она показала отличные результаты: 23,5% и 27,5%. Сейчас эта партия является третьей по величине в Германии. Всего несколько лет назад это было бы немыслимо. Но призывы партии к тому, что пора восстановить немецкую гордость и прекратить извиняться за ужасы Второй мировой войны, очевидно, нашли своих слушателей. Спустя почти 30 лет после падения Берлинской стены национализм снова стал нормой в приличном обществе. Германия может вступить в торговую войну с Америкой, так как Трамп наблюдает за введением тарифов на автомобили. Все это может отразиться на отношениях Берлина с Брюсселем, его членстве в НАТО и его союзе с Вашингтоном. Вместо того, чтобы выступать в качестве лидера возрожденной Европы, она может начать реализовывать стратегию «Сделать Германию снова великой», обратиться к России и Китаю, чтобы отпор Америке.
В новой провокационной книге Wir Brauchen den Westen (Миру нужен Запад) Томас Кляйн-Брокхофф, бывший помощник президента Германии Йоахима Гаука, утверждает, что ошибочно полагать, что германо-американские отношения не наладятся, а западный либерализм вызовет оживление. Он отмечает кризис, в котором Америка оказалась в середине 1970-х годов, когда Ричард Никсон ушел с поста президента, террор левых был на подъеме, ОПЕК ввела нефтяное эмбарго, американская экономика впала в рецессию.
Тем не менее, напряженность между Европой и Америкой станет более заметной, если Дональд Трамп выиграет на выборах 2020 года. По сути, Трамп пытается обращаться с «новой Европой» за счет «старой Европы». Самым неподражаемым образом Трамп фактически стремился сформировать альянс с такими странами, как Польша и Венгрия, основанный на общепризнанных культурных связях. В 2017 году Трамп произнес напыщенную речь в Варшаве, в которой одобрил борьбу польского правительства за «цивилизацию» против угроз ЕС и беженцев.
Как он отметил, необходимо, чтобы страны защищали свою «культуру, веру и традиции». Он не проявлял особого интереса к традиционным связям между Америкой и Европой. Наоборот, в 2018 году он обсуждал ряд возможностей сказать auf Wiedersehen НАТО. В связи с этим Трамп возвращается к более старой традиции республиканцев сохранять дистанцию по отношению к европейским конфликтам, которые не имеют прямого отношения к Америке. Результатом этого может стать распад западного альянса.
