Только в восточноевропейских посткоммунистических странах популисты регулярно обходят традиционные партии на выборах. Из 15 восточноевропейских стран в семи популисты удерживают власть, в двух странах принадлежат к правящей коалиции, в трех - являются главной оппозиционной силой.
В 2016 г. референдум по вопросу Brexit и победа Дональда Трампа создали впечатление, что популизм в восточноевропейском стиле охватил Запад. На самом деле ситуации в Западной Европе и США резко отличаются.
Политологи Мартин Эйерманн, Яша Мунк и Лимор Гульчин отмечают, что если популистские партии получили 20% или более голосов только в двух восточноевропейских странах в 2000 г., сегодня такие же показатели отмечены в 10 странах.
В Польше популистские партии не получили всего 0,1% голосов в 2000 г., чтобы завоевать парламентское большинство при нынешней правящей партии "Право и справедливость" (PiS). А в Венгрии партия "Фидес" премьер-министра Виктора Орбана временами получала 70% голосов избирателей.
Помимо самих фактов, стоит учитывать основные социальные и политические факторы, которые укрепили популизм в Восточной Европе. Во-первых, в Восточной Европе нет традиции сдержек и противовесов, которая долгое время защищала западную демократию. В отличие от председателя PiS Ярослава Качиньского, де-факто главы Польши, Трамп не игнорирует судебные решения или защиту оппозиции.
Или возьмем расследование специального адвоката Роберта Мюллера в отношении Трампа и его связи с Россией. Мюллер был назначен на пост заместителем генпрокурора США Родом Розенштейном, государственным чиновником, который подчиняется Трампу в исполнительной власти. Но, несмотря на то что Трамп имеет право уволить Мюллера или Розенштейна, он не посмеет сделать это. Чего не скажешь о Качиньском.
Другое существенное различие заключается в том, что восточноевропейские страны склонны придерживаться более материалистичных взглядов, чем западные страны, которые вышли за рамки заботы о физическом комфорте, чтобы прийти к тому, что социолог Рональд Инглхарт называет постматериалистическими ценностями.
Одним из аспектов этого различия является то, что восточноевропейские страны более уязвимы перед нападением на абстрактные либеральные институты, такие как свобода слова и независимость судебной власти.
Это не должно быть неожиданностью. В конце концов, идеи либерализма пришли в Восточную Европу с Запада. Несмотря на феномены Трампа и Brexit, в США и Великобритании сохраняются глубоко укоренившиеся идеи политического и социального либерализма.
В Восточной Европе гражданское общество не только слабее, оно больше сосредоточено на таких областях, как благотворительность, религия, досуг и политика, а не на социальных проблемах.
Более того, в совершенно ином политическом ландшафте посткоммунистических стран Европы левые занимают либо крайне слабую позицию, либо полностью отсутствуют в политическом мейнстриме. Таким образом, политическая грань проходит не между левыми и правыми, а между правильными и неправильными. Восточная Европа гораздо более склонна к дихотомии "друг или враг", задуманной антилиберальным немецким политическим и юридическим теоретиком Карлом Шмиттом.
Каждая сторона считает себя единственным реальным представителем страны, считая своих противников незаконной альтернативой, которую следует лишить гражданских прав, а не просто победить.
Другое важное различие между популистами Восточной и Западной Европы состоит в том, что первые могут рассчитывать на поддержку не только со стороны рабочего класса, но и со стороны среднего класса. Согласно исследованиям, проведенным Мацей Гдулой из Института перспективных исследований в Варшаве, политические взгляды в Польше вовсе не согласуются с тем, выиграли они или проиграли во время посткоммунистических экономических преобразований в стране.
Электорат правящей партии составляют в основном те, кто в целом доволен своей жизнью и идет в ногу с развитием страны.
Для таких избирателей внешнее проявление популизма заключается во всеобъемлющем повествовании, в котором совмещается позитивный и негативный опыт. Это создает чувство общей цели, которое создает более сильную связь между избирателями и партией. Избиратели не вырабатывают свое собственное мнение о судах, беженцах или оппозиции, основываясь на своем собственном опыте. Вместо этого они слушают лидера, приводя свои взгляды в соответствие с собственным политическим выбором.
Таким образом, успех партии "Право и справедливость" основывается не на плохом экономическом положении избирателей. В рабочем классе основное внимание уделяется стремлению к единству с сообществом. Для представителей среднего класса главное – это не вопрос материальных благ, а возможность указать на кого-то, кого можно воспринимать как неполноценную единицу: беженцы, развращенные представители элиты, судьи. Орбан и Качиньский - эксперты в этом отношении!
Так будет ли популизм определять истинные культурные и политические границы ЕС? Если политика Польши или Венгрии окажется более похожей на политику России, чем на политику Франции или Австрии, означает ли это, что границы ЕС чрезмерно расширены?
Может быть, место этих стран вместе с Россией, а не с Западной Европой? Возможно ли вообще сохранить границы ЕС в конечном итоге?
Это довольно тревожные вопросы. И решить их могут только сами представители восточноевропейских стран.
