С декабря 2017 г. валюта Ирана, риал, потеряла треть стоимости. А 10 апреля быстрое снижение валюты заставило правительство приостановить внутренние валютные операции и объявить валютные запасы более 10 тыс. евро ($12 тыс.) вне закона.
Этот шаг правительства стал радикальным изменением курса после 30 лет относительно либеральной экономической политики, в ходе которой власти допускали операции с иностранной валютой в частном секторе и даже отток капитала. Иран не просто обеспокоен восстановлением санкций США после 12 мая, когда президент США Дональд Трамп, как ожидается, должен выполнить свое предвыборное обещание выйти из ядерной сделки Ирана. Страна уже адаптируется к новому миру, в котором исчезнет перспектива сближения с Западом.
На фоне угрозы возобновления санкций США, которые уже создали кризис для риала, администрация Трампа использует ядерную сделку, или Совместный всеобъемлющий план действий (JCPOA), чтобы заставить Иран установить больше ограничений по своей ядерной программе, а также по своей программе баллистических ракет. Учитывая, что Иран готов обсудить JCPOA менее чем через год после обвала обменного курса (на 200% по состоянию на октябрь 2012 г.), неразумно полагать, что правительство согласится на требования Трампа.
Однако, как пишет в своей статье на Project Syndicate профессор экономики в Политехническом университете Виргинии Джавад Салехи-Исфаханни, 2018 г. - это не 2012 ., сегодня иранцы гораздо менее оптимистично воспринимают перспективу восстановления отношений с Западом и, в частности, с США. Итак, если США откажутся от своих обязательств по JCPOA, лидерам Ирана было бы трудно, если не невозможно, оправдать дальнейшие уступки.
Также иранцы менее оптимистично относятся к способности президента Хасана Рухани добиться большего процветания, как видно из крупных протестов в декабре и январе. Поскольку рухнули надежды Рухани на рыночные реформы и более тесную интеграцию с Западом, он может быть вынужден сменить курс, согласившись с "предпочтением иранского верховного лидера аятоллы Али Хаменеи, которое он отдает Востоку перед Западом".
Безусловно, это устроило бы сторонников жесткой линии Ирана, которые долгое время выступали против прорыночных и проглобализационных реформ Рухани. Их предпочтительная стратегия, которая сейчас нравится все большему количеству людей, заключается в том, чтобы перейти к "экономике сопротивления". Предложенный вначале Хаменеи в 2012 г. этот подход основан на импортозамещении и способствует внутренним иностранным инвестициям в попытке снизить зависимость Ирана от западных экономик и укрепить его устойчивость перед лицом международных санкций.
Потребность в экономике сопротивления, казалось, исчезла после JCPOA. После двух лет отрицательного роста иранская экономика в 2016 г. показала резкий отскок, поскольку были отменены международные санкции. В основном благодаря удвоению экспорта нефти экономика выросла на 12,5%. Но восстановление с тех пор значительно замедлилось. В 2017 г. темпы роста вернулись к 4%. Ожидается, что они останутся на низком уровне в течение следующих нескольких лет.
Также, несмотря на то что иранская экономика после вступления в силу JCPOA создавала 600 тыс. новых рабочих мест каждый год, это число не отвечает массовому росту численности молодежи в Иране. Фактически безработица находится на рекордно высоком уровне, особенно среди молодых образованных иранцев. Согласно переписи населения 2016 г. среди 20-29-летних граждан, получивших высшее образование, 36% мужчин и 50% женщин являются безработными.
Одной из причин недостаточного предложения рабочих мест является то, что лидеры Ирана не смогли усовершенствовать окружающую среду страны, сделав ее благоприятной для частных инвестиций. В 2018 г. Иран занял 124-е место в рейтинге "Ведение бизнеса" Всемирного банка, результаты которого не изменились по сравнению с предыдущим годом. На фоне интересов, стоящих на пути либерализации реформ, экономика Ирана по-прежнему неконкурентоспособна.
Тем не менее большая часть ответственности за печальную картину, сложившуюся в Иране, лежит на экономической команде Рухани, которая не справилась с проблемами, связанными с ростом экономики. Если у Рухани когда-либо и был ключ к двери процветания, как он любил повторять в своей президентской кампании в 2013 г., замочную скважину он найти не смог. Спустя почти 5 лет после выборов Рухани банковская система Ирана по-прежнему остается неплатежеспособной.
Обремененные неработающими кредитами, накопленными во время бума недвижимости в 2000-х гг., иранские банки не смогли кредитовать с 2012 г. из-за санкций. Для привлечения депозитов банки предлагали процентные ставки на 10 п. п. или выше уровня инфляции, при этом использовались новые депозиты для выплат предыдущим вкладчикам. Правительство выявило и пресекло некоторые из этих схем Понци. Но для остальных несостоятельных банков страны единственным вариантом стало ожидание очередного бума на рынке недвижимости.
Что еще хуже, высокие процентные ставки снизили фиксированные инвестиции примерно до 20% ВВП, что на 10 п. п. ниже требуемого для снижения безработицы уровня. Между тем, государственных инвестиций, составляющих менее 3% ВВП, едва достаточно для восстановления существующей инфраструктуры. И с перспективой существенного снижения притока иностранного капитала маловероятно восстановление инвестиций.
Еще до победы Трампа иностранные инвесторы подходили к Ирану осторожно, соглашаясь на проекты, но сдерживая фактическое финансирование. По данным МВФ, в 2016 г. на реализацию различных проектов было обещано $12 млрд иностранного финансирования, но было инвестировано всего $2,1 млрд. И теперь, когда правительство ввело новые ограничения на потоки капитала, привлекательность страны для иностранных инвесторов будет падать еще больше.
Контроль за движением капитала, конечно, согласуется с "экономикой сопротивления", одобренной консерваторами. Один из них недавно вызвал опасения по поводу бегства капитала, заявив, что из страны ушло $30 млрд всего за несколько месяцев. Фактически более вероятная цифра составляет $10 млрд.
В любом случае, в зависимости от того, будет ли JCPOA отменена в ближайшие месяцы, контроль за движением капитала станет началом больших перемен. По мере того как реализация экономических решений переходит от рынков к правительству, попытка Рухани создать конкурентоспособную, глобализированную иранскую экономику будет остановлена.
