Январь стал для всех месяцем реализации ожиданий и прогнозов по российской экономике — и позитивных, и негативных. Как на результатах января (по данным Росстата) сказались хронологические проблемы российской экономики и внешние факторы, какие показатели предвещают в дальнейшем снижение темпов роста и ждать ли достижения заявленных темпов роста ВВП, рассуждает главный аналитик Промсвязьбанка Денис Попов.
С одной стороны, в январе продолжился тренд краткосрочного охлаждения экономической активности, начавшийся в конце 2018 года: это замедление и промышленного выпуска, и объёмов строительства, и потребления. С другой, завершился спад в сельском хозяйстве, несмотря на повышение НДС, наблюдается стабилизация инфляционных процессов, сохраняется крупный профицит госбюджета и внешнеторгового баланса, а грузооборот транспорта продолжает устойчиво расширяться.
Разберем подробнее, какие ожидания реализовались? Динамика доходов и потребления населения сюрпризов не преподнесла: рост инфляции из-за повышения налогов дал очевидный эффект, в январе рост реальных заработных плат составил 0,2% против 4,1% в 4 кв., падение реальных располагаемых доходов — -1,3% против -1,1% в 4 кв. Поддержку розничной торговле, рост которой замедлился чуть меньше (1,6% с 2,7% за 4 кв. 2018 г.), на этом фоне оказало расширение потребительского кредитования.
Начало года традиционно характеризуется умеренной активностью в строительстве, и на фоне 12% роста объёма строительных работ в январе 2018 года, скромный результат января 2019 года (+0,1%) все равно выглядит оптимистично. Однако кризис в жилищном строительстве усугубился – ввод в действие жилых домов сократился на 16,8%, что стало максимальным снижением с августа 2018 года. Негативные тренды в отрасли развиваются на фоне адаптации участников рынка к новым правилам работы (например, к отказу от схем долевого строительства). Позитивная динамика строительства дают в основном инфраструктурные и промышленные проекты. В январе мы увидели дальнейшее замедление в промышленном производстве. Динамика выпуска обрабатывающей промышленности перешла в отрицательную зону (-1%) после нулевой динамики в ноябре-декабре 2018 года. Ухудшение ситуации было связано с проблемами в технологичных секторах обработки, вследствие хронических проблем (машиностроение, в широком смысле, до сих пор не преодолело последствия спада не только 2015-2016 годов, но и 2009 года), торможения внутреннего спроса (в том числе инвестиционного) и негативного влияния санкций на импорт комплектующих. Так, производство прочих транспортных средств рухнуло (-37,3%), машин и оборудования (-10,6%), электроники (-14,1%), компьютеров (-9,3%), автотранспорта (-2,7%). Умеренный спад продемонстрировали отрасли легкой промышленности, но там в основном действовал эффект высокой базы начала 2018 года.
Спад на внешних товарных рынках и последствия реанимации сделки ОПЕК+ привели к замедлению в добыче полезных ископаемых (+4,8% в январе против +7,2% в 4 кв. 2018 г.). В результате, январский рост промышленного выпуска (+1,1%) стал минимальным с декабря 2017 года.
Ухудшение динамики в промышленности происходило на фоне затянувшейся дефляции цен производителей (-3,3% два месяца подряд). За декабрь-январь индекс цен производителей рухнул с 16,8% до 7,7% в годовом выражении. Причиной столь сильной дефляции стала коррекция цен на сырьевых рынках, которая через энергетику постепенно распространила своё влияние с добывающей промышленности на энергоёмкие инфраструктурные сектора (производство электроэнергии, пара и т.д.) и отрасли обрабатывающей промышленности (металлургия, нефтепереработка, химия и т.д.).
В то же время, столь сильная и стремительная дефляция не наблюдалась даже в 2015-2016 годах, когда цены на нефть падали ниже $30 за баррель. Причина в том, что ранее снижение цен на нефть сопровождалось сильной девальвацией рубля, которая смягчала эффект спада мировых цен на цены производителей. Коррекция сырьевых цен конца 2018 года не привела к заметному ослаблению рубля. Это благоприятно для внутренней ценовой ситуации, но негативно для денежных потоков экспортеров, стоимостные финансовые параметры которых, вероятно, будут подвержены стагнации. В этих условиях, должно вырасти значение долговых инструментов, как фактора экономического роста. Это влияние уже видно на примере сектора домохозяйств, где, после продолжительной стагнации доходов, устойчивый рост конечного потребления все больше зависит от кредитования, а динамика реальных располагаемых доходов от уровня кредитных ставок.
Динамика инфляции и ключевая ставка Банка России
Дефляция в энергетических отраслях должна способствовать более быстрой адаптации к повышению НДС и кредитных ставок отраслей, ориентированных на внутренний спрос. Следствием снижения производственных цен должно стать сокращение общего инфляционного давления в экономике (в конце 2018 года Банк России при оценке уровня инфляционного давления, и принятии решения по ставке, существенное внимание уделял инфляционным ожиданиям предприятий). Это позволит ЦБ не только избежать дальнейшего повышения ключевой ставки, но и рассматривать целесообразность ее снижения ближе к концу года.
В целом макроэкономические тренды января не стали неожиданными и не выглядят критично. Тем не менее, это не повод расслабляться. Перспективы роста экономики связаны с проактивной политикой, без которой обеспечить прогнозируемый рост ВВП (1,3%) будет затруднительно. Обеспечение устойчивого экономического роста и связано с устранением «слабых зон» – улучшения динамики доходов населения, системной поддержки машиностроения, снижения инфляции и процентных ставок, адаптация жилищного строительства к новым правилам работы и т.д.
