Бумажные деньги стали обычным средством обмена, поэтому многие преступники мечтают печатать свои собственные деньги. В 1865 году была создана секретная служба США для борьбы с такими подделками, в большинстве стран печать фальшивых денег является серьезным преступлением.
Однако эта мечта о неограниченных деньгах присуща не только преступникам. Время от времени правительства прибегают к печатанию денег, а не к оплате товаров и услуг менее популярным, но более прозрачным способом повышения налогов.
Этот «легкий» выход, который, как правило, вызывает привыкание. Когда правительства печатают деньги таким образом, проблема в том, что бОльший объем денег при том же объеме товаров обычно приводит к инфляции. Поскольку люди понимают, что происходит, и ждут рост инфляции, правительства должны печатать еще больше денег, чтобы не отставать.
Гиперинфляции 1920-х годов в Германии привели к массовому краху. Люди могли перевозить свои еженедельные зарплаты тачками, набитыми банкнотами. И если они не тратили их в тот же вечер, на следующий день они были бы бесполезны. Этот хаос привел к власти Гитлера.
С тех пор подобный опыт повторили несколько не очень умных правительств. Наглядный пример: экономика Зимбабве за последнее десятилетие.
Неправильное руководство Мугабе разрушило местную экономику в конце 1990-х годов. Это привело к значительному сокращению налоговых поступлений, дефицит государственного бюджета компенсировался за счет увеличения печати денег. Однако ежегодно правительству приходилось добавлять еще ноль-другой к банкнотам, чтобы справиться с растущей инфляцией.
В период с 2001 по 2006 год уровень инфляции в Зимбабве составлял не менее 100% в год, а с 2006 года этот показатель вырос до 1500% в год.
К 2008 году государственные служащие, которым выплатили зарплаты только что напечатанными деньгами, поняли, что их больше не примут, потому что экономика вернулась к бартерной торговле или использованию иностранной валюты.
Согласно труду Макинтошу Колдера, если бы правительство Зимбабве пыталось сохранить контроль над печатным станком, чтобы удержать инфляцию на уровне 340%, правительство могло бы избежать окончательного краха валюты.
По контрасту с Зимбабве в 1990-х и начале 2000-х годов проявилась несостоятельность государства Сомали. В 2001 году правительство в Сомали, рухнул и его ЦБ. Выпуск новых банкнот прекратился, старая валюта начала изнашиваться, нанеся еще один удар по и без того травмированной экономике.
Группы бизнесменов в столице Могадишо подделали значительное количество местной валюты. В отличие от Зимбабве, в течение 1990-х годов бизнесмены управляли выпуском фальшивых банкнот более «оптимальным» образом. Они выпускали поддельные банкноты не сразу, а постепенно.
И несмотря на то, что общественность могла обнаружить «фальшивую» банкноту, их все же принимали как средство обмена. Тем не менее, общественность не приняла бы новые банкноты, если бы был добавлен еще один ноль.
Это ограничение сдержало инфляцию, поскольку стоимость любых новых банкнот фактически падала за счет их выпуска. Отсутствие ЦБ ничего хорошего для экономики Сомали не принесло. Но, учитывая, что бизнес-круги в оптимальном объеме печатали фальшивые деньги, местная экономика начала восстанавливаться.
Сегодняшний опыт в еврозоне далек от опыта Зимбабве и Сомали. ЕЦБ стремился расширить денежную массу, покупая большие объемы гособлигаций за наличные, однако общественность не стала в ответ расходовать избыточную наличность. Вместо этого банки вернули ее обратно ЕЦБ. Результат - отрицательные процентные ставки.
Вероятно, влияние нулевых процентных ставок на обменный курс стало основным фактором, который оказал воздействие на экономику еврозоны. Европейские облигации стали менее привлекательными, чем облигации других стран, таких как США, курс евро упал, создав стимул для экспорта.
Однако, как отмечали Кристин Лагард и ее предшественник в ЕЦБ Марио Драги, фискальный стимул еврозоны - единственный способ эффективно оживить экономику. Воспоминания Германии о гиперинфляции все еще сильны, однако им стоит сопротивляться этому. Очевидно, что мы живем в совершенно ином мире, чем в 1920-х годах.
