На встрече в Белграде в октябре 2017 года президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган впервые назначил дату начала строительства своего «проекта мечты» - искусственного водного пути в Стамбуле - заявив, что строительство начнется в следующем году.
Однако ему пришлось отложить этот процесс, поскольку резкий спад лиры во второй половине 2018 года спровоцировал кризис и стагнацию в турецкой экономике. Валюта потеряла 30% своей стоимости по отношению к доллару, из-за этого проект Канал Стамбул практически исчез из политической повестки дня Эрдогана — вплоть до декабря 2019 года.
В своей речи в президентском дворце 12 декабря Эрдоган снова заговорил об этой проблеме, пообещав продолжить строительство запланированного водного пути, который соединит Черное и Мраморное моря, идущие к западу от Босфора на европейской стороне Стамбула. Кроме того, он подчеркнул, что проект будет включать и политический аспект.
До сих пор президент молчал о том, что это за аспект. Никто из журналистов, которым был разрешен доступ к Эрдогану, не задавал ему этот вопрос. Таким образом, политический аспект, который принесет проекту «большой успех на международном уровне», остается неоднозначным моментом, как и многие другие неясности, связанные с ним.
Эрдоган впервые представил проект в 2011 году во время своей кампании на всеобщих выборах, назвав его «сумасшедшим проектом». Его утверждение о том, что план не был отложен, стало ответом на статью Al-Monitor от октября 2018 года, в которой проводился опрос, будет ли Эрдоган продолжать этот проект, несмотря на экономический кризис, охвативший Турцию. В статье делается вывод, что «теоретически Эрдоган все еще может реализовать Canal Istanbul, но с одним условием: найти банкира, настолько сумасшедшего, чтобы профинансировать его «сумасшедший проект».
Стоит ли предполагать, что «сумасшедший банкир» найден? Другими словами, есть ли у Эрдогана финансовая гарантия на водный путь длиной 45 километров (28 миль), шириной 150 метров (328 ярдов) и глубиной 25 метров (82 фута)? На конец января четкого ответа не было, поскольку статья находилась в процессе написания. Тем не менее, ни одно из заявлений Эрдогана с 12 декабря не наводит на мысль, что он нашел «сумасшедшего банкира» для его «сумасшедшего проекта».
Например, 16 декабря Эрдоган заявил проправительственному телеканалу, что поиск подрядчика на основе модели «построить-эксплуатировать-передать» был первым вариантом - «либо придется строить, опираясь на наш национальный бюджет». Его выступление после пятничной молитвы через месяц звучало более двусмысленно. «Мы непреклонны в отношении проекта. Однако на данный момент мы не ищем финансирования», - сказал он, не уточнив, как будет финансироваться проект. Вряд ли он сделал бы это, если перспективы финансирования были многообещающими.
Тем не менее, Эрдоган сделал все, чтобы подчеркнуть, что полон решимости продолжать этот проект. Без сомнения, его решимость может дорого обойтись Турции. Если быть точнее, стоимость проекта, как отметил Эрдоган 18 января, составляет «75 млрд лир ($12,5 млрд)». Вряд ли это достоверная цифра, поскольку у проекта все еще нет технико-экономического обоснования.
Если для покрытия расходов в 75 млрд лир задействуют национальный бюджет, это станет тяжелым бременем для бюджета, который уже находится под давлением в условиях экономического застоя, который, как ожидается, продолжится. Экономические потрясения привели к тому, что правительство не достигло своей цели по сбору налогов в бюджете прошлого года, когда был зафиксирован дефицит налоговых поступлений в размере 75 млрд лир.
Так что поддерживает настойчивость Эрдогана в строительстве канала, параллельно Босфору, учитывая всю очевидность проблемы финансирования и возможной новой нагрузки на бюджет? Действительно ли водный путь настолько важен, что можно оправдать оскорбительную фразу Эрдогана, брошенную критикам: «Канал Стамбул будет построен, хотите вы этого или нет!»?
Эрдоган назвал этот канал проектом, который «спасет» Босфор от угроз коммерческих судов, перевозящих нефть и другие опасные материалы.
«Канал Стамбул - это сигнал, который мы посылаем миру. Подобно Суэцкому каналу, Панамскому каналу и многим аналогичным (искусственным) каналам, мы построим канал, чтобы справиться с трафиком, постоянно угрожающим нашей окружающей среде», - сказал он 17 января.
Сравнение Эрдогана здесь бессмысленно, поскольку Суэцкий и Панамский каналы приносят коммерческие выгоды своим операторам и пользователям. Это кратчайшие водные пути, используя которые судна не должны плыть вдоль африканского и латиноамериканского континентов. У Стамбульского канала нет такого преимущества, поскольку он не сокращает маршрут. Кроме того, Конвенция Монтрё 1936 года, которая регулирует режим каналов Босфор и Дарданеллы, дает коммерческим судам право свободного и бесплатного прохода через Босфор. Таким образом, использование узкого канала поблизости, лишенного преимуществ, но взимающего плату за проход, лишено коммерческой логики.
Аргументы в отношении безопасности Эрдогана так же слабы. МИД Турции заявляет, что «безопасность жизни и коммерческая, экологическая, навигационная безопасность улучшились, контроль морского движения стал более эффективным после открытия в декабре 2003 года системы обслуживания движения судов с поддержкой радиолокатора в турецких проливах».
Статистика, приведенная министерством, говорит о снижении количества танкеров, проходящих через Босфор. Эта цифра равнялась 8 832 в 2017 году по сравнению с 10 153 в 2006 году. Нет и резкого роста количества опасных материалов, проходящих через Босфор. Объем был изменен до 147 млн тонн в 2017 году со 143 млн тонн в 2006 году.
Эрдоган приводит пример катастрофы, которую потенциально может предотвратить канал Стамбул. Так, в 1979 году погибли 43 моряка, когда румынский танкер, загруженный 96 тыс. тонн нефти, столкнулся с греческим судом у азиатского берега Стамбула, приближаясь к Босфору из Мраморного моря. С тех пор в Босфоре не было крупных аварий, отчасти благодаря усиленным мерам. Разумеется, пролив и жилые районы на его берегах по-прежнему подвержены риску от судов, перевозящих опасные материалы. Однако это не оправдывает аргументы о том, что этими рисками нельзя управлять.
Более того, даже если перевозка опасных материалов будет перенаправлена в Канал Стамбул, города-спутники, которые будут построены там, где сейчас обрабатываются сельскохозяйственные угодья вдоль запланированного маршрута, столкнутся с теми же рисками из-за сильных течений, которые, по оценкам, достигают 10 узлов (18,5 км в час), и узости канала.
В итоге все вышеприведенные аргументы подтверждают мнение о том, что канал Стамбул — не функционален и не нужен как водный путь.
Между тем, главный аргумент противников проекта заключается в том, что он нанесет необратимый ущерб бюджету, окружающей среде, природе, морю и самому Стамбулу.
Мэр Стамбула Экрем Имамоглу, который стал лидером противников проекта, изложил свои возражения в 15 пунктах на пресс-конференции 25 декабря. Он отмечает, что канал разрушит водохранилища Стамбула, засолит водоносные горизонты и повредит экосистему в Мраморном море. Также он предупредил, что запланированное строительство «умных городов» на обоих берегах водного пути на 1,5 млн жителей разрушит ценные сельскохозяйственные угодья и леса.
Ранее Имамоглу намекнул на потенциальную спекуляцию землей со стороны правительственных чиновников в этом районе. «Мы учитываем возможные продажи недвижимости на трассе канала Стамбул. Мы говорим о 135 млн квадратных метров сельскохозяйственных земель», - сказал он 16 декабря.
Если понять, чем, на самом деле, НЕ является Канал Стамбул, можно четко понять, что он такое. Пока что у «сумасшедшего проекта» только один, совершенно недвусмысленный аспект, а именно, проект недвижимости, цель которого — развивать земли с видом на канал.
Есть несколько причин, по которым Эрдоган решил возродить проект и сделать его политической опорой.
Во-первых, проект - это способ Эрдогана придти в Стамбул и исправить ущерб, нанесенный его руководству и его партии после сокрушительного поражения на прошлогодних местных выборах в городе. Он хочет показать, что он не потерял Стамбул и что он до сих пор его хозяин.
Во-вторых, он хочет проверить, послужит ли ему проект хорошей опорой в случае досрочных всеобщих выборов, учитывая, что Канал Стамбул — один из немногих предметов в его наборе инструментов после 17-летнего правления, которые в значительной степени исчерпали его парадигмы и обязательства.
В-третьих, в зависимости от жизнеспособности первых двух факторов, он считает Канал Стамбул средством создания ренты. Это позволит ему убедить его друзей в том, что он все еще способен угодить им, несмотря на экономический спад.
