После референдума о выходе Великобритании из Евросоюза, избрания президентом США Дональда Трампа и последовавшей реакции рынков все лучше видны способы выхода из "ловушки ликвидности".
Хотя, возможно, об этом еще рано говорить. У инвесторов не было достаточно времени для переваривания итогов американских выборов, и они пока посылают противоречивые сигналы. Тем не менее среди наиболее четких движений рынка с момента объявления результатов (утро 9 ноября) - резкое падение цен на казначейские облигации и резкий рост инфляционных ожиданий. При этом "резкое" - достаточно важное слово.
Рынки дают понять, что ожидают рефляцию при администрации Трампа. И у них есть все основания на это. Трамп хочет провести масштабное сокращение налогов и значительно увеличить государственные расходы (на оборону и, возможно, на инфраструктуру). Трамп, по сути, стал олицетворением изменений макроэкономического режима.
Но с чего все началось? Теорию о ловушках ликвидности впервые начали формулировать в 1930-х гг., когда Джон Хикс продолжил то, что оставил Джон Кейнс в анализе событий Великой депрессии.
Кейнс объяснил, что когда экономика функционирует с неполной занятостью, увеличение государственного заимствования может стимулировать значительный рост занятости для небольшого повышения процентной ставки; вместо замены частных инвестиций оно будет генерировать больше инвестиций со стороны частных компаний через повышение национального дохода.
Хикс взял это за основу. Когда реальная процентная ставка опускается до нулевого показателя и больше невозможно ее снизить, констатировал он, увеличение денежной массы перестает быть стимулом и фискальным стимулирующим фактором для оживления экономики.
Экономический анализ ловушки ликвидности возобновился в конце 1990-х гг., когда Япония продемонстрировала, что подобные ловушки могут возникать и в наше время. Так, например, Пол Кругман обнаружил, что монетарная политика может быть использована для выхода из этой ловушки, но при условии, что центральный банк готов пообещать терпеть высокую инфляцию в будущем.
Но центральным банкам терпеть высокую инфляцию не так-то просто в любое время, тем более в будущем, учитывая проблему несогласованности экономической политики во времени: высокая инфляция в будущем произойдет тогда, когда экономике удастся выбраться из этой ловушки, но в этот момент центральному банку будет очень трудно не следовать своему инстинкту и не ужесточать политику.
Более того, для независимого центрального банка любое обещание о высокой инфляции в будущем ставит под угрозу его независимость, если он не уверен, что политические лидеры его поддержат. Из этого следует, что без четкой политической поддержки маловероятен крупный сдвиг в монетарной политике, а все действия регулятора не будут выглядеть убедительными. В итоге ловушка остается ловушкой, отмечает британский журнал The Economist.
Выход из "ловушки ликвидности" означает создание драматического увеличения ожиданий будущего роста спроса. Это означает четкий отказ от прошлой практики (смена режима). Но какой бы не использовался инструмент (монетарный или фискальный) для сдвига ожиданий, это не может произойти без мощной политической поддержки.
Brexit и последующие решения консерваторов под руководством Терезы Мэй являются резким разрывом с прошлой политикой, что привело к резкому обвалу фунта и значительному росту инфляционных ожиданий. То же самое можно сказать и о Трампе, который готов предложить новые стимулы.
Таким образом, Brexit и американские выборы - политические изменения, которые создают возможность выхода из ловушки. Однако нет никакой гарантии, что и то и другое правительства воспользуются этой возможностью.
В случае с Америкой использование возможностей означает давление на ФРС. Инфляционные ожидания - далеко не единственная вещь, которая изменилась с прошлого вторника: уверенность инвесторов в многоразовом увеличении процентной ставки в 2017 г. также сильно укрепилась.
Важно заметить, что Brexit и победа Трампа - форма политического радикализма, который появился в период спада и создает возможность выхода из этого спада. Спад, радикализм и выход, похоже, стали ретроспективным мотивом.
