Итальянский банковский кризис грозит привести к массовому банкротству банков страны, последствия этого процесса станут отправной точкой для начала полномасштабного экономического кризиса, отчасти спровоцированного жесткими требованиями Евросоюза.
По существу, позиция Евросоюза состоит в том, что ЕЦБ и центробанки стран-участников не могут провести рекапитализацию банков – вливание денег, чтобы сохранить их платежеспособность.
Правила ЕС запрещают Италии задействовать свои государственные средства, чтобы оградить инвесторов и акционеров банков от убытков, только если нет риска "экстраординарного" системного шока. Скорее всего, ЕС будет придерживаться процедуры bail-in.
Теоретически она подразумевает обеспечение честной конкуренции и стабильности в финансовом секторе во всей еврозоне. Эта процедура защищает страны, такие как Германия, от расходования средств на банкротства банков в других странах. Также она предотвращает запуск ЕЦБ "печатного станка" для спасения банков, что позволяет снизить риски резкого роста инфляции.
Сейчас риск скачка инфляции маловероятен, однако ее ограничение по-прежнему представляет собой институциональный принцип ЕЦБ. И контроль за национальными расходами банков налагает финансовую дисциплину на страны, которые стремятся провести процедуру bail-out (спасение за счет налогоплательщиков) не только для банков, но и для пакетов акций инвесторов, которые потеряют свои инвестиции в случае краха банка.
Кто платит в случае банковского краха? Вопрос в следующем: кто считается инвестором? По мнению ЕС, инвесторами являются вкладчики, в том случае если банк согласен на такой размен. Процедура bail-in потенциально может применяться к любым обязательствам учреждения, не обеспеченным активами или залогом.
Есть страховка, и есть правила ЕС по страхованию вкладов, однако в масштабах ЕС не существует системы страхования вкладов, так как страны-кредиторы не хотят брать на себя ответственность за банкротства банков в других странах. Это означает, что первые 100 тыс. евро на вкладах находятся в безопасности, в том смысле, что они не могут быть изъяты. А любая сумма, превышающая эту, может быть изъята.
Со стороны может показаться, что 100 тыс. евро - большая сумма. Но если посмотреть на это с точки зрения профессионала, который откладывал всю свою жизнь на пенсию, эта сумма уже не кажется существенной. А при нынешних процентных ставках даже банковский счет с миллионом евро не принесет достаточного дохода.
Идея bail-in стирает различие, которое стало основой для европейской и американской банковской системы после банковского кризиса 1920-х и 1930-х гг. Сберегательный счет должен быть безопасным для ваших сбережений или оборотного капитала. Вкладчик платит за безопасность при весьма скромных процентных ставках. В отличие от этого, инвестор несет большой риск и берет на себя ответственность за финансовые показатели инвестиций. Банк является учреждением, которое является альтернативой более рискованных инвестиций.
Последствия применения процедуры bail-in можно было наблюдать в ходе банковского кризиса на Кипре. Утверждая, что кипрские банки неофициально держали российские деньги, предназначенные для отмывания, Германия настаивала на процедуре bail-in. Да, конечно, в кипрских банках были российские деньги, однако были там и пенсионные счета британских экспатриантов, вышедших на пенсию на Кипре, и счета кипрских предприятий. Результат оказался плачевным.
Деньги, которые были предусмотрительно положены в банк – по крайней мере вкладчикам казалось, что это было предусмотрительно, – оказались потеряны, как только вкладчики узнали, что их рассматривали в качестве инвесторов. Работникам отеля, например, не платили в течение месяца, затем выдали половину зарплаты. Отели потеряли свои инвестиции в банках, не поняв, что они были инвесторами, и не имея шансов на то, чтобы содействовать успеху банков, невольно подвергаясь их провалу.
В этой стратегии есть огромный побочный эффект. Она увеличивает возможность давления на банки, особенно со стороны крупных вкладчиков. Как только становится известно, что инвесторами являются вкладчики, а не кредиторы, и что их активы будут конфискованы, чтобы выплатить долги, банк теряет статус безопасного убежища. Чем больше вкладчик будет убеждаться в том, что его рассматривают в качестве инвестора, тем больше он будет вести себя, как инвестор. Понимая, что его счет в банке подвержен реальному риску, вкладчик выведет свои деньги при первом же намеке на риск. Это увеличит отток вкладчиков и приведет к распаду.
Американский подход к банкротству банков Американский подход к банковскому кризису 2008 г. заключался в том, что ряд компаний и банков оказались "слишком большими, чтобы потерпеть крах". И эта концепция работает на многих уровнях. Во-первых, федеральное правительство гарантировало, что у Федеральной корпорации по страхованию вкладов США достаточно средств, чтобы покрыть все гарантии. Относительно щедрых гарантий FDIC, видимо, оказалось недостаточно, чтобы справиться с кризисом. FDIC представляет страховку вкладов в размере $250 тыс. физическим лицам и $500 тыс. - супружеским парам. Кроме того, он обеспечивает ту же сумму в том же банке на счетах различных типов.
Так что, если у кого-то есть личный счет, небольшой корпоративный счет и пенсионный счет, он мог бы иметь $750 тыс. в виде гарантий в том же банке. И если бы у него было больше денег, он мог открыть счет в другом банке. Федеральное правительство готово создать FDIC все условия для этого.
Американский подход также включал в себя процедуру вливания капитала в банки, чтобы гарантировать выполнение банками выплаты долгов. Это защищенные обязательства между финансовыми институтами. Он также защищает индивидуальных вкладчиков. Какой бы несовершенной не была система управления банком, была гарантия того, что не только межбанковский долг мог быть безопасным, но вкладчиков рассматривали именно как вкладчиков, а не как инвесторов.
Все это снижало вероятность того, что вкладчики запаникуют, и защищало от политического и экономического кризиса, к которому может привести процедура bail-in.
Это стало возможным, потому что США – единственная страна с интегрированной системой. Техасцы могут не особо радоваться тому, что их средства идут на стабилизацию ситуации в банках в Калифорнии, однако для Техаса нет другого систематизированного способа по выходу из этой системы.
Европейские страны, несмотря на громкие обсуждения вопросов интеграции, на деле не интегрированы. Италия не связана с проблемами Германии, также проблемы Италии не являются проблемами Германии. Нет общеевропейской системы страхования вкладов, поскольку нет ответственности на уровне ЕС. Также нет, кроме единой валюты, других средств в распоряжении ЕЦБ, доступных Италии. И, наконец, европейский дух индивидуализма создает преграды для наиболее уязвимых классов общества.
Чувство уязвимости в стратегии bail-in оказывает два эффекта на людей. Один из них – сдвиг в структуре сбережений. Некоторые из них могут решить, что если сбережения – инвестиции без защиты, можно уйти на фондовые рынки. Однако риск на этих рынках высок. Также они могут решить, что лучше хранить деньги в золоте или вовсе дома под подушкой. И последствия этого также будут ощутимы.
Но самое большое последствие несет политический характер. Если пенсионеры и другие граждане теряют свои сбережения, а также малые и средние предприятия оказываются не в состоянии платить своим сотрудникам, политические последствия могут оказать влияние на всю Европу. Хорошо, если эта стратегия сработает, чтобы сдержать кризис в Италии. Но если все выльется в панические настроения? А это вполне вероятно! Тогда последствия от этого шага будут ощущаться в течение долгого времени.
Потенциально разрушительное воздействие стратегии ЕС bail-in является признаком системной нестабильности, охватившей область, которая является родиной 5 млрд из 7 млрд человек, проживающих на нашей планете.
