Народные протесты, вспыхнувшие в 2019 году и до сих пор гремящие от Франции и Испании в Европе до Гонконга и Индии в Азии, от Чили, Колумбии и Боливии в Латинской Америке до Ливана, Ирана и Ирака на Ближнем Востоке, заставляют недоумевать аналитиков. Это обширные процессы и на первый взгляд у них нет объединяющего знакового момента, такого как падение Берлинской стены. Тем не менее, основная причина для всех этих протестов все же есть: ярость тех, страдает от сильного неравенства, порожденного глобальным капитализмом.
Например, Ливан. В октябре там вспыхнули демонстрации после того, как правительство решило облажить налогом звонки, которые производятся через WhatsApp и другие интернет-сервисы. Однако акции быстро переросли в более широкие протесты против высокого уровня безработицы, коррупции и неспособности правительства предоставлять основные услуги населению.
Согласно базе данных о мировом неравенстве, самый обеспеченный 1% населения Ливана получает около 25% дохода страны. По данным Forbes, состояние 6 ливанских миллиардеров составляет $11 млрд. Трое из этих миллиардеров - сыновья Рафика Харири, который разбогател в сфере строительства и дважды занимал пост премьер-министра Ливана, после чего был убит в 2005 году. Протестующие утверждали, что избалованная элита, а не рабочий класс, должна отвечать за экономические проблемы страны.
В Чили катализатором протестов стал рост тарифов на метро. Недовольство народных масс застало многих наблюдателей врасплох, поскольку Чили пережили годы устойчивого роста и здесь хорошая система управления. Чили, с доходом на душу населения в размере $15 800, является членом Организации экономического сотрудничества и развития для процветающих стран. Тем не менее, из 36 членов ОЭСР в Чили один из самых высоких уровней неравенства. В ее экономике доминирует группа влиятельных олигархов, в том числе ее нынешний президент Себастьян Пиньера, чье состояние $2,8 млрд. Несмотря на богатство страны, работающим чилийцам приходится сталкиваться с растущими расходами на коммунальные услуги, стагнацией заработной платы и мизерными пенсиями.
В Гонконге протестующие за месяцы демонстраций ставили одну главную цель: противодействовать посягательствам Китая на автономию города и демократические институты. Однако протесты стали крайне агрессивными, они продолжались довольно долго, что отражает глубокое раздражение населения огромной стоимостью жизни в регионе. По некоторым данным, Гонконг — самый дорогой город в мире, арендная плата за квартиры здесь в 2 раза выше, чем в Лондоне и Нью-Йорке. Это город с самым высоким уровнем неравенства в мире: здесь живет 93 миллиардера, общее состояние которых насчитывает $300 млрд, при этом, каждый пятый житель находится в бедности.
По подсчетам Oxfam, у 26 богатейших человек столько же богатства, сколько у 3,8 млрд беднейших людей мира. В США объем богатства 3 самых богатых людей равен объему благосостояния 160 млн человек. И политические последствия все еще дают о себе знать. Не только нынешний раунд уличных протестов, но и такие потрясения, как Brexit, Трамп, движение Желтых жилетов во Франции и популистские правительства в Венгрии, Польше и Италии — все они начались с финансового краха, который был вызван падением Lehman Brothers в сентябре 2008 года и после которого начался худший в мире экономический спад с 1929 года. Только в США Великая рецессия привела к тому, что с 2003 по 2013 год чистое благосостояние типичного домохозяйства с поправкой на инфляцию упало на 36%, с $87 992 до $56 335, в то время как личный капитал состоятельных домохозяйств вырос на 14%. Особенно пострадали работники, не имеющие высшего образования и американцы с низким доходом.
Кроме того, крах 2008 года лишил блеска мировой капитализм. Также как война в Ираке подорвала авторитет внешнеполитического ведомства США, финансовый кризис дискредитировал банкиров, управляющих активами, рейтинговые агентства и регуляторы, которые были ответственны за управление мировой экономикой. Этот ущерб усугублялся решением правительства провести бэйд-аут Bank of America, Citigroup, Goldman Sachs, JPMorgan Chase и Wells Fargo, которые и спровоцировали этот кризис.
В недавней статье New York Times о растущем мировом статусе Владимира Путина бывший кремлевский советник Глеб Павловский попытался объяснить, почему Путин отказался от прежних стремлений присоединиться к западной семье стран и отдал предпочтение нынешнему типу авторитарного национализма.
«Решающим моментом стал финансовый кризис 2008 года. До этого Путин видел в Америке главного управляющего мировой экономикой. Внезапно оказалось, что это не так. Сейчас стираются все старые нормы. И Россия создает собственные нормы», - сказал Павловский.
Многие члены либерального истеблишмента в Америке не смирились со слабеющей привлекательностью модели свободного рынка. Они отвергают популизм, считая его некой экзогенной болезнью, которую можно излечить, воззвав к разуму и фактам. Они не признают его симптоматическим ответом на систему, которая не смогла удовлетворить основные потребности многих людей.
В недавнем эссе Financial Times, отражающем направление грядущего десятилетия, Стивен Пинкер приветствовал недавние драматические достижения человечества - достижения в науке и медицине, распространение демократии и прав человека, распространение свободной торговли и экологическое регулирование. Он назвал авторитарный популизм преходящим феноменом, поскольку его поддерживают в основном «прослойки сельского, менее образованного населения, этнического большинства и пожилых людей. Все они испытывают демографический спад».
Другими словами, маргинализированные слои населения вымрут, поэтому о них не нужно беспокоиться. При этом, Пинкер не упомянул о неравенстве, росте сверхбогатых и растущем недовольстве мировой экономикой, что привело к таким резким дисбалансам.
Подобная забывчивость способствовала растущей отчужденности между леволиберальными политическими партиями и их традиционной рабочей базой — вот еще одна причина волнений. Борьба Демократической партии в таких давних цитаделях, как округ Макомб в Мичигане и округ Расин в Висконсине, недавнее падение Лейбористской партии на некогда надежном английском севере, крах социалистов во Франции - все это яркий пример того, насколько сильно социал-демократы сбились с пути.
Нынешняя гонка среди кандидатов в президенты от Демократической партии — это соревнование за то, чтобы определить, какой кандидат убедительнее остальных объяснит сбои действующей системы и предложит наиболее привлекательную программу, чтобы их устранить. Если таких программ не появится, американцы тоже вскоре выйдут на улицы.
