Американская повестка президентства Трампа на самых ранних этапах была сформулирована предельно ясно: достижение максимальных темпов экономического роста за счет использования всего спектра инструментов экономической политики – от политики во внешнеторговой сфере до бюджетного стимула, отмечает главный экономист Евразийского банка развития Ярослав Лисоволик.
Если во внешнеторговой сфере эффект от принимаемых протекционистских мер может возыметь скорее негативный эффект для экономической динамики в долгосрочном плане, использование бюджетного стимула действительно может дать экономике некоторое ускорение, однако и в этой сфере есть существенные риски излишне мягкой бюджетной политики.
Обнародованные приоритеты налоговой реформы Трампа в качестве основной составляющей включают в себя снижение верхней планки налога на прибыль корпораций с 35% до 20%.
Помимо этого предполагается провести также меры в области ускоренной амортизации нового оборудования компаний и репатриации прибыли компаний из офшорных юрисдикций – по ставке 12% для перевода средств и 5% для реинвестированной прибыли (по оценкам банка "Голдман Сакс", размер нерепатриированной прибыли американских компаний превышает $3 трлн).
Предварительные оценки экономического эффекта налоговых мер Трампа – почти 4% ВВП в долгосрочной перспективе, однако одновременно возможен также рост имущественного неравенства, которое, вероятно, усилится также и из-за мер бюджетной политики администрации Трампа в области расходов.
В расходной части бюджета администрация Трампа больший акцент обещает сделать на снижении неэффективных социальных расходов, в том числе в области здравоохранения. В то же время Трамп неоднократно подчеркивал свою решимость наращивать военные расходы как один из способов ускорения темпов экономического роста.
В этих условиях итоговое сокращение расходов и обещанный выход на бездефицитный бюджет в течение 10 лет не могут не вызывать сомнений у наблюдателей – как и в случае с предыдущими администрациями, которые нередко декларировали приверженность снижению госдолга, общий эффект от фискальных мер может оказаться обратным – налоги окажется достаточно легко снизить, а расходы будет сложно значительно сократить.
Такого рода эффект относительно мягкой бюджетной политики может быть усилен и меньшей жесткостью в денежно-кредитной сфере – в течение следующего года значительное число вакантных мест в ФРС будет заполняться кандидатами, которые во многом будут определяться республиканцами.
Результатом может стать смягчение позиции ФРС по вопросу о дальнейшем повышении ставки при большей приоритизации экономического роста и наращивания числа новых рабочих мест по сравнению с инфляцией.
Макроэкономический коктейль от Трампа, который получается за счет возможности относительно мягкой бюджетной и денежно-кредитной политики может вызвать несколько ключевых рисков для американской экономики.
Во-первых, это обострение долговой проблемы, которая периодически дает о себе знать на Капитолийском холме необходимостью повышения потолка государственного долга.
Во-вторых, это проблема инфляции – угроза роста цен может повлечь за собой и повышение процентных ставок в США, что крайне негативно может отразиться на самочувствии финансовых рынков, в особенности в развивающихся странах.
Резко может вырасти волатильность на фондовых и валютных площадках развивающихся рынков, при этом вероятно также понижательное давление на сырьевые товары в рамках ухода инвесторов от рисковых активов.
На фоне существенного улучшения показателей экономического роста в ЕС и экономической стабилизации в Китае, риски со стороны США и экономической политики администрации Трампа видятся как наиболее значительные глобальные риски на 2018 г. Политика администрации Трампа может стать новой реинкарнацией "рейганомики" с поправкой на протекционизм и неопределенность, связанную с курсом денежно-кредитной политики.
Помимо более высоких процентных ставок, долга и инфляции важным источником нестабильности на финансовых рынках может стать именно неопределенность и риск непоследовательности проводимой экономической политики. В этих условиях для российской экономики упование на позитивный глобальный фон в следующем году выглядит проблематичным – необходимы внутриэкономические факторы экономического роста, ориентированные прежде всего на рост инвестиций.
