Разрушение биполярной системы в 90-е гг. прошлого века частью нашей политической элиты воспринималось как победа, в том числе и России. В сердцах и умах нового руководства новой страны тешилась надежда, что Россия такой же победитель в "холодной войне", как и Запад.
Как показало время, в действительности на Западе никто так не полагал, воспринимая окончание биполярности как безусловный проигрыш Советского Союза, а самой России отводилась роль его осколка, который должен стать правопреемником данного проигрыша.
Сходным образом складывалась картина и во взаимоотношениях с ближайшими соседями - Восточной Европой.
Российское руководство в начале 90-х было убеждено, что та часть европейского континента, которая до этого входила в социалистический блок, возьмет на себя роль буферной зоны между Россией и Западом. В действительности, эта часть света хотела стать самим Западом, а не мостом между ним и Россией.
Многие международные институты, к которым мы сегодня апеллируем, были созданы в ходе "холодной войны". Сохранив их формат и механизм работы, международное сообщество столкнулось с их принципиально иным содержанием. Если раньше они включали в себя как страны-члены НАТО, так и членов Организации Варшавского договора, то сегодня в этой организации подавляющее большинство стран представляют североатлантический альянс. То есть мы говорим об органе, в котором большинство составляют страны, у которых есть обязательства перед другой военно-политической организацией.
Нынешняя мировая конфигурация взаимоотношений существенно отличается от той, что сложилась в ходе "холодной войны". Весомую долю кризиса в отношениях с западными партнерами составляет трансатлантическое понимание процесса глобализации. Открытые рынки, либеральный идеализм в отношении политических систем стран мира, стирание границ: культурно-цивилизационных, национальных, семейных и так далее.
Было бы неправильно связывать эту ситуацию с отдельными личностями. Давайте представим, что Ангела Меркель проиграла на выборах, а победил Мартин Шульц, который был до этого спикером Европарламента. Что от этого изменится? Практически ничего. Потому что речь идет о кризисе между даже не политической элитой, а политической мыслью современного Запада и России.
Среди многих либеральных политических групп в России распространено убеждение, что единственный путь к устранению проблемы – уступить в этом диалоге в надежде на получение доступных кредитов, дешевых товаров и снятие ограничительных мер, не найдя при этом решений корневой проблемы.
Другая крайность - изоляция, движение только в сторону азиатских рынков, арабских стран и пр., что в условиях отсутствия конкуренции со стороны западных экономик существенно сыграет на руку азиатам, ближневосточным партнерам, но вряд ли России. Истина же где-то посередине. Безусловно, диалог необходимо продолжать, России необходимо работать с самыми разными политическими силами в разных уголках мира, и не только с теми, которые находятся у власти.
В Европе и США нарастает существенный консервативный тренд, который пока не наполнен идейным содержанием, но есть вполне весомая доля населения, которая как минимум относится негативно к уничтожению института семьи, ничем не ограниченной глобализации и прочим факторам, характерным для нынешней либеральной модели политической системы. Но сами политические и партийные системы этих стран пока что рефлексируют достаточно реакционно. Если появляется кандидат с отрицательной оценкой сложившейся системы, он набирает большое количество голосов, в случае с Д. Трампом - побеждает на выборах, однако системного предложения альтернативы нет.
Консерваторы, с которыми сегодня связаны все надежды относительно правового разворота Запада, не имеют единой платформы по целому ряду причин, однако основная, как представляется, заключается в том, что в определенный момент развития европейской политики тема христианского происхождения западной культуры и политики стала табуированной. Спросите, к примеру, француза, каковы ценности его общества? Что значит быть французом?
Скорее всего, он ответит, что свобода, уважение прав человека, другого мнения, культуры и ценностей. То есть ценностью является допущение любых ценностей, даже тех, которые не допускают того же самого. В ситуации с мигрантами уважение к чужим ценностям предполагает искоренение ваших собственных. Это парадокс, но в политической сфере решение подобным проблемам найдено: в демократическом государстве вы допускаете существование любых политических идеологий, за исключением тех, которые хотят подорвать сам демократический строй. Однако демократия (не путать с либерализмом) предполагает достаточно четко определенные институты - выборность власти, ее разделение и подотчетность. Может ли Запад предъявить сегодня свое культурно-цивилизационное наследие, частью которого должны стать тысячи мигрантов, отказываясь от христианства как его основы?
В таком достаточно сложном положении находится на сегодняшний день Европа. При этом она неоднородна. Нельзя сказать, какие у нас будут отношения с европейскими странами: с Италией одни, с Германией - абсолютно другие, не говоря уже о событиях, связанных с выходом Великобритании из Европейского союза.
Что сегодня выдвигается в качестве требований к России? По существу, речь ведется о трех ключевых вопросах. Первый вопрос связан с выполнением Минских соглашений. Но его нужно адресовать не России. Основной стороной, срывающей весь блок договоренностей, является Украина, что очевидно и для западных дипломатов. Удивительно и другое. Когда речь пошла о наделении Украины статусом ассоциированного члена ЕС, Россия просила только об одном – проведении переговоров в трехстороннем формате, поскольку это затрагивает и наши интересы. Западные партнеры категорически отказались проводить любые консультации с Россией, сославшись на двухсторонний характер договоренностей. Сегодня, когда Украина довела себя до состояния гражданской войны, риторика изменилась: теперь Россия должна и обязана.
Другой вопрос- присоединение Крыма. Исходя из политических реалий, не говоря уже о международном праве, очевидно, что любые ультиматумы и требования о передаче Крыма в состав Украины - тупик. Никакие санкции, ограничения и давление не могут привести к изменениям в данном вопросе. К тому же у Крыма оснований быть в составе России в десятки раз больше, чем у многих стран, признанных европейскими государствами и США, допустим, того же Косово, на независимость.
Третий вопрос - Сирия. Камнем преткновения является нежелание Запада видеть в качестве главы государства алавита Башара Асада, подпитываемое поддержкой различных суннитских групп. Наивно было бы полагать, что в Сирии в настоящий момент сложилась образцовая демократия, но речь может идти только о том, чтобы путем диалога изменить эту систему. Никто не может запретить Асаду принимать участие в выборах.
К чему приводит борьба за демократию на Ближнем Востоке, мы увидели на примере и Ливии и Ирака, и до недавнего времени Египта. В этом регионе самым традиционным является противостояние светского, зачастую военного, авторитаризма и исламского фундаментализма. С французскими буржуа, с флагом в руках борющимися за свободу, равенство и братство либерального образца, здесь сложился определенный дефицит.
Это другая цивилизация, имеющая совершенно иное культурное наследие, не предполагающее возможности для существования общественного фундамента политических институтов западной демократии. К сожалению, свергая авторитарных правителей, силы западных коалиций создают вакуум, который быстро заполняется фундаменталистами. А фундаментализм, в отличие от местных генералов и полковников, несет глобальную угрозу. Если исходить из международного права, можно приступить к диалогу, реформировать сирийскую конституцию (есть вполне успешные примеры, как скажем, Ливан), но заставить Асада уйти с должности просто потому, что так решили пятнадцать или двадцать стран, нельзя. Решение этих трех вопросов путем уступки собственной позиции - путь к уничтожению международного статуса России. При этом достаточно сомнительной представляется идея тех политических и общественных деятелей, которые выступают за немедленные уступки в обмен на снятие санкций, о том, что это является основной преградой для развития страны.
В России, так же как и в подавляющем большинстве европейских стран, сложилась система государственного управления, которую в свое время основал Макс Вебер. Это система процессуального, вертикального администрирования. Сегодня очевидно, что если мы ставим задачу качественного и быстрого роста экономики, а тем более перехода на цифровую экономику, изменения в данной системе вскоре станут необходимостью. Об этом говорит и среднесрочная программа социально-экономического развития страны до 2025 г. "Стратегия Роста".
Важно в соответствии с нашей ментальностью не разрываться между крайностями. Agile, Scrum, другие методы проектного управления можно использовать для отдельных отраслей и для отдельных сфер. Но это лишь методы, не панацея. В условиях, когда крупнейший магазин в мире Amazon не владеет ни одним "живым" прилавком, крупнейший такси-сервис Uber не владеет ни одной машиной, крупнейшее агентство по аренде недвижимости AirBnB не владеет ни одной квартирой, стоит задуматься: неужели эти изменения не затронут сферу государственного управления? В пору прогнозировать будущее государства как платформы, а методы, которые будут использоваться с этой целью, могут меняться в зависимости от обстоятельств.
Между Россией и Западом очень тесные партнерские, а может, даже союзнические отношения могут сложиться в сфере борьбы с мировыми угрозами – и это единственный способ преодоления этих угроз. Без России ни Европа, ни Соединенные Штаты Америки с глобальным терроризмом, с проблемой миграции и наркотрафика справиться не смогут. Если европейцам кажется, что к ним ринулся большой поток мигрантов, то они не представляют, что их может ожидать через 30-40 лет с территории Средней Азии и Афганистана. Россия исторически сдерживала нашествие одной орды за другой и давала Европе возможность бурного развития, без нее борьба с этими угрозами будет невозможна для Европы.
Конечно, многое зависит от конфигурации взаимоотношений, которые сложатся внутри самой Европы. От того, расширит ли свою компетенцию ЕС или будет укреплен национальный суверенитет стран-членов. Однако очевидно, что ультимативные требования о необходимости существования в рамках однополярного мира не могут иметь никакого эффекта, потому что Россия, в ее масштабах, с ее историческим и цивилизационным наследием, не может не быть великой державой".
