Экономисты зачитывают до дыр опубликованные данные по экономике Китая. Статистике уделяется колоссальное внимание, и объяснить это очень просто: только две страны способны сегодня ввергнуть мировую экономику в рецессию. Эти две страны - США и КНР. Об этом рассуждает в программе "Реплика" экономический обозреватель Николай Корженевский.
И вот мы получили некую информацию о состоянии дел в последней. Увы, как эту публикацию ни крути, ничего особенно ободряющего там не найдешь. Темпы роста ВВП в IV квартале – на уровне 6,8%, и каждый второй заголовок в СМИ уточняет, что это "минимальный показатель за 15 лет". Но картинка становится совсем малоприятной, когда изучаешь ее в деталях. Темпы роста номинального ВВП – 6%. 0,8% к нему прибавилось из-за коррекции на уровень цен.
Номинальные темпы роста в промышленности – вообще ноль. Чтобы найти это значение, придется потрудиться, так как во всех отчетах мы по привычке смотрим на реальные показатели. А с поправкой на инфляцию получаются благовидные +5,9%. Да, безусловно, это важная и абсолютно необходимая цифра, ведь данные необходимо корректно обрабатывать для обеспечения сопоставимости.
Но если вы ищете ответ по сути, то лучше рассмотреть весь массив статистики как единый набор. А там главный лейтмотив не жесткая посадка или рецессия, а всепоглощающее падение цен. Дефлятор ВВП отрицательный, то есть не только промышленность, но и вся экономика погрузилась в дефляцию. Масштабное перепроизводство и наличие избыточных мощностей дают о себе знать уже не первый месяц. И пока эта проблема не устранена, подлинный экономический рост ускорить попросту невозможно.
В таких условиях главной целью для китайского руководства, скорее всего, станет сохранение доходов населения и уровня потребления. И для этого необходимо не допустить дефляции на уровне конечного спроса. Здесь есть решение – обеспечить постепенное ослабление юаня. Это должно поддержать цены в национальной валюте по всей экономике и способствовать сохранению слабо положительной потребительской инфляции.
Но, как показал 2015 год, девальвация юаня имеет массу негативных побочных эффектов. Во-первых, поэтапное ослабление женьминьби провоцирует сильный отток капитала. Напомню, что чуть более чем за год резервы Китая упали на $700 млрд с $4 трлн до $3,3 трлн. Это, конечно, звучит внушительно, но при нынешней скорости использования ЗВР хватит на 3-4 года.
Во-вторых, инвестиции, связанные с китайской экономикой, уже столь масштабны, что потрясения на рынках КНР моментально приводят к проблемам в глобальной финансовой системе. Это невыгодно ни торговым партнерам Китая, ни ему самому. Достаточно вспомнить эпизод прошедшего сентября, когда снижение курса китайской валюты на 2% даже удержало ФРС от повышения ставок.
И, в-третьих, девальвация юаня имеет без малого трагические последствия для сырьевых рынков. Ведь чем дешевле юань, тем меньше нефти, металлов и прочего может купить Китай на мировых рынках. Ведь ценник на ключевые товары остается долларовым.
И это тот аспект, на котором нужно сфокусироваться российским экономистам. Большой вопрос – сможет ли Поднебесная потребить все то, что мы хотим туда продать? И не только мы. Ведь падение цен на металлы и нефть в прошлом году происходило преимущественно из-за избытка предложения. А спрос оставался относительно высоким, во многом благодаря Поднебесной. Шоков с этой стороны мы еще не проходили. Но масштаб дефляции в китайской экономике невольно наталкивает на тревожные мысли.
