Замедление темпов роста ВВП Китая необходимо останавливать, уверен профессор Китайской академии общественных наук Ю Юндин.
Еще в ноябре Юндин отмечал, что после мирового финансового кризиса, произошедшего десять лет назад, Китай позволил постепенное снижение ежегодного роста ВВП с 10% до почти 6%. Но несмотря на то, что снижение было целесообразным, Юндин отмечает в своей статье на Project Syndicate, что пришло время остановить замедление при помощи кредитно-денежной экспансии и фискальной политики.
Неожиданно, моя точка зрения вызвала бурную дискуссию среди влиятельных китайских экономистов. Многие отклонили мое предложение, предложив длинный перечень обоснований своего несогласия. Во-первых, они утверждают, что Китай пытался использовать фискальную и монетарную экспансию для стимулирования роста, но с ограниченным успехом. А поскольку из-за долгосрочных структурных факторов, таких как старение населения китайская экономика достигла “новой нормы” уровня замедления роста, нет оснований полагать, что на этот раз все будет иначе. Экспансионистская фискальная и денежно-кредитная политика может даже усугубить положение Китая, поскольку они могут помешать структурным реформам экономики предложения, таким как поддержка неэффективных “зомби-фирм”.
В лучшем случае, утверждают мои критики, монетарные и фискальные стимулы истощили бы политическое пространство Китая, что не является самым надежным шагом, с которого надо начинать. Поскольку Китайское предложение денежной массы (M2) уже слишком велико по отношению к своему ВВП, экспансионистская денежно-кредитная политика приведет не к росту инвестиций и потребления, а к инфляции, пузырям активов и повышенному финансовому риску.
В налогово-бюджетной сфере, как отмечают мои критики, местные органы власти, возможно, накопили большие “скрытые долги” – по некоторым оценкам, на общую сумму более 40 трлн юаней ($6 трлн) – которые резко увеличивают риски фискальной экспансии. Более того, они настаивают на том, что практически не остается места для инфраструктурных инвестиций.
Эти аргументы не являются совершенно беспочвенными. В действительности, в прошлом я придерживался аналогичных взглядов. Но, в течение последних десяти лет наблюдая за медленной экономикой квартал за кварталом, я твердо убежден в том, что китайские экономисты должны пересмотреть свой традиционный подход к макроэкономическому управлению.
Рассмотрим утверждение “новой нормы”. Ни один информированный наблюдатель не станет утверждать, что Китай может в ближайшее время восстановить двузначный показатель роста. Но не совсем очевидно, что долгосрочные структурные факторы подтолкнули потенциал экономического роста Китая ниже 6%. Нет данных, показывающих влияние, скажем, старения населения на экономический рост. Фактически, оценки потенциального роста Китая оказались крайне ненадежными из-за методологических и статистических проблем.
Я не стал спорить о конкретных темпах роста, на которые должен ориентироваться Китай, потому что я их просто не знаю. Моя точка зрения заключалась в том, что правительство Китая должно вмешаться, чтобы предотвратить дальнейшее замедление роста. И я продолжаю на этом настаивать.
Каким бы ни был экономический потенциал, данные свидетельствуют о том, что результаты Китая ниже этого уровня. За последнее десятилетие, основной индекс потребительских цен Китая колебался в пределах 2%. Его индекс цен производителей был отрицательным в течение 54 месяцев подряд, начиная с марта 2012 года, и снова стал отрицательным в июле прошлого года. Такая устойчиво низкая инфляция вместе со значительным избытком производственных мощностей указывает на то, что возможности для дальнейшего роста существуют.
Но есть ли место для экспансионистской фискальной и монетарной политики? Мои критики правы в том, что финансовое положение Китая хуже официальной статистики. Чего они не признают, так это того, что оно все еще намного сильнее, чем у большинства развитых экономик, и даже самого Китая конца 1990-х годов, когда условные обязательства, по данным Всемирного банка, достигли 74-107% ВВП.
В то время, Китай так или иначе проводил экспансионистскую фискальную политику и отчасти благодаря этим усилиям занял более прочное финансовое положение. Китай мог бы достичь нечто подобного сегодня, особенно учитывая высокий спрос на государственные облигации Китая – со стороны общественности, коммерческих банков и других финансовых институтов – что означает, что затраты на финансирование долга могут оставаться на низком уровне.
Инфляционные риски, с которыми сталкивается Китай, также являются завышенными. Как показала Япония, высокое соотношение M2 к ВВП не обязательно подразумевает высокую инфляцию, особенно если, как в сегодняшнем Китае, это результат высоких сбережений (в основном хранящихся на неинфляционных сберегательных счетах) и слаборазвитых рынков капитала. Фактически, Китай обладает множеством возможностей для снижения базовых процентных ставок – шаг, который мог бы дополнить фискальную экспансию и облегчить финансовую нагрузку на бизнес.
Есть одна область, где мои критики совершенно не правы: Китай, по-прежнему, испытывает огромную потребность в инвестициях в инфраструктуру. Помимо очевидных преимуществ современной общественной инфраструктуры, подобные инвестиции, если они финансируются за счет государственных расходов и выпуска облигаций, могли бы привести к увеличению частных инвестиций, которые в последние годы неуклонно сокращаются.
И, наконец, это не только не препятствует структурным реформам, но и стимулирует рост денежно-кредитной и бюджетно-финансовой политики за счет стимулирования роста ВВП. К счастью, есть признаки того, что китайские лидеры могут продолжить проведение такой политики в 2020 году, хотя темп и эффективность их планов по-прежнему не ясна.
Китайские лидеры могут начать благотворный цикл роста и развития в наступающем году. Будем надеяться, что скептики не убедят их в обратном.
