Американский сенатор и кандидат в президенты США Элизабет Уоррен обвинила технологических гигантов, среди которых Facebook, Google, Amazon и Apple, в поддержании недобросовестной конкуренции.
Уоррен предложила переосмыслить политику США в отношении слияний и поглощений за последние 40 лет. Действительно, технологические гиганты являются лишь следствием расширения монопольной и олигопольной власти в американской экономике. И с этим трудно не согласиться, учитывая, способность крупных технологий выкупать потенциальных конкурентов и использовать доминирование на платформах, чтобы переходить в другие сферы бизнеса.
Выступления Уоррен довольно смелые, так как технологические гиганты приносят большие деньги большинству ведущих кандидатов от демократов, для которых Калифорния – это настоящий банкомат для финансирования кампаний. И Уоррен не единственная, кто понимает, что технологические гиганты обладают чрезмерной властью на рынке. Это, наверное, один из немногих вопросов в Вашингтоне, по которому сохраняется единодушное мнение. Другие кандидаты, особенно сенатор Эми Клобушар из Миннесоты, также заняли принципиальные позиции.
Сегодня есть все основания полагать, что рост монопольной власти сыграл свою роль в усугублении неравенства в доходах, ослаблении положения работников и замедлении темпов инноваций. За пределами Китая это действительно глобальная проблема, потому что американские технологические монополии часто добиваются доминирования на рынке быстрее, чем местные регуляторы и политики понимают, что произошло. В частности, ЕС пытается взять курс на регулирование технологического сектора. Недавно в Великобритании была создана группа экспертов, возглавил которую главный экономист Барака Обамы Джейсон Фурман. Он подготовил очень полезный доклад о ситуации в технологическом секторе.
Обсуждения того, как регулировать этот сегмент, очень напоминают дискуссии о финансовом регулировании в начале 2000-х годов. Сторонники легкого регулятивного подхода утверждали, что сфера финансов слишком сложна для регуляторов, чтобы не отставать от инноваций. Также они заявляли, что торговля деривативами позволяет банкам мгновенно вносить изменения в схему распределения рисков. И финансовая индустрия доказала слова на деле. Зарплаты здесь стали намного выше, чем зарплаты в государственном секторе. И любого научного сотрудника, которого ФРС обучала деятельности по финансовым вопросам, можно было соблазнить предложениями с зарплатой выше, чем у его начальника.
Аналогичные проблемы возникнут и сейчас при наборе персонала в регулирующие органы и антимонопольные юридические отделы, если усилится стремление к ужесточению регулирования. Чтобы добиться успеха, политические лидеры должны проявлять сосредоточенность и решимость. Достаточно вспомнить финансовый кризис 2008 года и его болезненные последствия, чтобы понять, что может произойти, когда сектор обретает реальное политическое влияние. США и мировая экономика даже более уязвимы перед технологическими гигантами, чем перед финансовым сектором. Это связано с кибератаками и уязвимостями в социальных сетях, которые в определенные моменты помогают влиять на ход политических дебатов.
Еще одна параллель с финансовым сектором ─ огромная роль американских регуляторов. Финансовый кризис 2008 года был обусловлен уязвимостями в США и Великобритании, но быстро превратился в глобальный кризис. С кибер-кризисом в США легко может произойти то же самое. Это создает «внешнюю проблему», потому что регулирующие органы США могут привести к тому, что в системе накопятся риски, если никто не учтет последствия на международном уровне.
Эту проблему нельзя преодолеть, не решив фундаментальные вопросы о роли государства, конфиденциальности и о том, как американские фирмы могут конкурировать на мировом рынке с Китаем. Как известно, правительство этой страны привлекает отечественные технологические компании, чтобы собирать данные о своих гражданах.
Вот почему Уоррен встретила сильный отпор, когда осмелилась предположить, что даже если многие услуги бывают бесплатными, возможно, что-то идет не так. 15 лет назад такой же отпор дал финансовый сектор и железнодорожный сектор в конце 1800-х годов. В выпуске Atlantic за март 1881 года прогрессивный активист Генри Демарест Ллойд предупредил: «То как мы справимся с «проблемой железной дороги», отразит качество и масштаб наших политических смыслов. Это наметит будущее нашего социального и политического роста. Также это станет показателем того, что американская демократия, как и все предшествующие ей демократические эксперименты, вымерла, потому что у людей не хватило ума поставить во главу угла общее благо».
Слова Ллойда актуальны и сегодня. На данный момент идеи по регулированию технологических гигантов – это всего лишь наброски. Необходимо провести более серьезный анализ. В первую очередь необходимо открытое, информативное обсуждение этой проблемы. Дискуссия, к которой присоединился Уоррен, не касается того, надо или не надо вводить социализм. Речь идет о том, чтобы капиталистическая конкуренция стала более добросовестной и более сильной.
