Автор: Дмитрий Киселёв
Шенгену исполнилось 25 лет. Но юбилей этот, скорее, похож на похороны. Болезненное прощание с прекрасной мечтой о единой Европе без пограничных шлагбаумов. Помню, как их выкапывали, а путешествие между европейскими странами превращалось в безостановочное движение, где лишь мелькали меняющиеся таблички с названиями государств. Романтика…
Но утопия просуществовала недолго. Сейчас уже не так. Новенькие заборы из колючей проволоки и пограничные посты между странами Евросоюза — новая норма. Сначала их начали возводить, дабы сдержать потоки нелегальных мигрантов. Потом — дабы уберечься от коронавируской пандемии. Вот границы между странами оказываются на замке. И теперь каждый за себя. Да еще все обижены друг на друга.
Взаимопомощь, общие ценности, права человека, важность человеческой жизни, свобода слова, свобода передвижения — все эти возвышенные понятия в Евросоюзе как-то поблекли. Да еще Шенген накрывается. Что без него ЕС? И в чем тогда весь европейский проект?
Как мелкий вирус посягнул на великое в Европе?
Автор: Михаил Антонов
Днем 27 марта, видеокамеры, дежурящие у входа в офис британского премьера на Даунинг-стрит, 10, зафиксировали помощника Бориса Джонсона Доминика Каммингса. Помощник улепетывал. Причина паники вскоре выяснилась. Шеф Каммингса опубликовал видеобращение.
"У меня проявились слабые симптомы — повышенная температура и кашель. Тест на коронавирус оказался положительным", — заявил Джонсон.
Политики, принцы и князья, военные, актеры, рок-музыканты, врачи, футболисты, гении оперной сцены и малолетние экоактивисты — косит всех подряд. Зачастую пожилым людям отказывают в помощи. Оставляют умирать. Лечат тех, кто помоложе.
Крупнейшие натовские учения "Защитник Европы-2020" все-таки отменены, на прошлой неделе было объявлено о выводе части испанских войск из Ирака, накануне своих солдат оттуда решили вернуть французы. В Италии — под 90 тысяч инфицированных, в Испании -70 тысяч, в Германии — за 50, во Франции — почти 40. "Война!" — объявляет Макрон.
На улицах пустых городов — признаки военного времени: полиция "крутит" нарушителей карантина, патрули с автоматами и полевые госпитали.
В Мадриде под прием больных переоборудовали выставочный центр, под морг — местный ледовый дворец. Гробы туда привозят грузовиками. В Италии и Испании к концу неделе умирают почти по тысячи человек в день. В приемных отделениях испанских больниц люди лежат на полу.
По Франции из конца в конец курсируют медицинские эшелоны — больных везут туда, где еще есть больничные койки.
И не все биологические бомбы сработали. Например, та, что была заложена 10 марта в Милане во время матча Лиги чемпионов между итальянской "Аталантой" из Бергамо и испанской "Валенсией", все еще тикает.
"Сидите дома!" — умоляют земляков мэры итальянских городов. "Декамероны" пора заканчивать — больше двух не собираться, а эксперты отодвигают пик пандемии все дальше и дальше, куда-то за 20 апреля. Часто — уже вообще в май.
А что после бури, кроме свежих могил? А после будет не замедление роста, не нулевой рост, а самая натуральная экономическая депрессия. Ее глубина зависит от продолжительности карантина. Для Германии это может быть спад в 5, 7 или 20% ВВП. Тут на трех экспертов — четыре мнения.
"Европа будет медленно выходить из кризиса. Конечно, как всегда, за последние тридцать лет вся надежда на экономику Германии. Боюсь, что Германия сможет спасать только себя", — считает политолог Александр Рар.
И сможет ли — тоже вопрос, ответ на который зависит от того, что будет происходить с экономиками Китая и США, которые остаются важными рынками производства и сбыта высокотехнологичной немецкой продукции. Тут все зависит от спроса. А его может и не быть.
Что купить iPhone или Samsung? Взять кредит на Mercedes или Lexus? Отдохнуть в Италии или отправиться в круиз по Средиземному морю? Это уже проблемы из прошлой жизни. Сегодня среднестатистический европеец спрашивает себя: будет ли у меня завтра работа, чем заплатить за аренду квартиры, медицинскую и пенсионную страховки?
Правительство Германии выделило 156 миллиардов евро на поддержку малого и среднего бизнеса. Эти гигантские деньги — половина национального бюджета — могут оказаться сущей мелочью.
Туалетная бумага, антисептик, несколько бутылок итальянского белого — Ангела Меркель отправилась на карантин. Выяснилось, что ее врач инфицирован. Канцлер сдала два теста — слава богу, вроде, ничего. Из самоизоляции поучаствовала в виртуальном саммите ЕС. Дело закончилось скандалом.
Как в 2011-м на волне долгового кризиса богатые поссорились с бедными. При молчаливой поддержке Макрона итальянский премьер Конте в резкой форме потребовал денег. Дескать, надо выпустить общеевропейские долговые обязательства и толкнуть их на рынке внешних заимствований.
Идея очень понравилась Франции, Испании, Греции и Португалии. Но не понравилась Нидерландам, Австрии, Финляндии и самой Меркель, потому что эти страны могут и сами занимать под низкий процент, а в компании с аутсайдерами процент будет выше. Так они ни о чем и не договорились. Две вещи, широко цитируемые в СМИ: реплика Макрона и твит лидера итальянских евроскептиков Сальвини. "На карту поставлено выживание европейского проекта. Риск, с которым мы сталкиваемся, — это конец Шенгенской зоны". "Это вовсе не союз, это гнездо змей и шакалов. Сначала мы победим вирус, а потом подумаем о Европе. И если нужно, попрощаемся, даже не поблагодарив".
Конец европейского проекта, возможно, и не станет концом либеральной политической идеи, но ее ценности в условиях пандемии теряют поддержку населения. О этом с тревогой пишут либеральные же СМИ.
И какие модели государственной и социальной организации окажутся жизнеспособными в новых условиях — вот тут богатый простор для воображения.
"Я думаю, что пока европейцы не знают, что делать, пока мы затыкаем дыры, пока дом горит, и его надо тушить и тушить. А как его потом выстраивать, как будут выглядеть окна и крыша, пока не думают", — отметил Александр Рар.
Чтобы потушить пожар, никаких резервов не хватит. На спасение одной только Италии нужны сотни миллиардов. Придется не только занимать, но и печатать деньги. Хотя бы потому, что их уже начали штамповать в США, а европейский Центробанк, наверное, не может допустить чрезмерного укрепления евро к доллару. Придется смягчать количественно. Главное, чтобы не до гиперинфляции — это когда деньги дешевле бумаги. Печатный станок — это, в принципе, нормальный экономический инструмент, лишь бы не допечататься до продуктовых карточек.
