О работе над новым проектом 3-х летнего бюджета, поиске скрытых резервах, контролем за эффективностью расходов бюджета рассказала в программе "Мнение" Татьяна Голикова, глава Счетной Палаты.
- В настоящее время идет большая работа в Государственной Думе по подготовке бюджета на будущий год. Какие предложения готовит по этому бюджету Счетная Палата? Вы по-прежнему настаиваете позиции, что главная проблема российской экономики, это не отсутствие средств, а неэффективное их расходование?
- Я хочу начать с того, что идет работа над бюджетом ни на 2017 год, как это было в 15-ом на 2016, теперь это у нас будет трехлетний бюджет.
Мы вернулись к трехлетнему планированию, и даже при том высоком уровне неопределенности, который мы на сегодняшний день имеем, это принципиально важно, потому что это правильный сигнал для экономики, для инвесторов. Очевидно, что в трехлетний бюджет и в такие документы, которые его сопровождают, как прогноз социально-экономического развития, основные направления налоговой, таможенно-тарифной, бюджетной политики, можно заложить все то, что планируется к реализации в трехлетней, а может быть и чуть более дальней перспективе.
Во всяком случае, уже только то, что Правительство представило в соответствии с Законом до внесения бюджета в Государственную Думу на обсуждение Парламента все эти документы, это уже очень важно, и дана возможность высказаться по ключевым моментам, которые будут заложены в бюджете.
Мы в самое ближайшее время, буквально недели через 2, дадим свое заключение уже на официальный внесенный в Государственную Думу проект бюджета, проекты бюджета в государственных внебюджетных фондов, и все материалы, которые эти документы сопровождают.
Что касается моей позиции. То это действительно позиция не сегодняшнего дня. Нельзя говорить, что единственная проблема экономики, это неэффективное использование средств бюджета. Это не так. Но это существенная проблема для формирования и исполнение бюджетов всех уровней, всей бюджетной системы.
Если говорить о ближайшей трехлетке, то я все-таки считаю, что нам удалось совместно с Минфином, Правительством, все-таки по каким-то этапам более эффективного использования государственных ресурсов пройти. Но это всего лишь начало пути. И нам предстоит еще оценить, как это было сделано в 2016 году.
Вы знаете, что буквально в пятницу будут рассматриваться поправки к бюджету 16-го года. Затем, как это будет последовательно реализовано в 17, 19-ом годах. При этом, я еще раз хочу подчеркнуть, что не все резервы эффективности исчерпаны, у нас еще очень много задач, которые нам предстоит решить.
- Раньше вы называли сумму порядка 1 трлн рублей. О каких суммах идет речь сейчас?
- Да, я называла сумму порядка 1 трлн рублей, но я не хочу быть голословной. Все-таки 16-ый год не прошел даром. И надеюсь, какие-то решения будут заложены и в бюджет 17-го, как первый год планового периода, и тогда, когда мы будем формировать свое заключение, мы уже сможем сказать, что эта сумма, надеюсь, уменьшилась. Во всяком случае, так видно по предварительным документам, которые нам представляются на экспертные заключения.
- Какие инструменты оказались наиболее эффективными. Среди тех, что приходят на память, вспоминается обязательство для госкомпаний вернуть неизрасходованные средства обратно в бюджет. Насколько пополнился бюджет, и насколько отзывчивы оказались госкомпании к этому механизму?
- Действительно, такая норма появилась в бюджете 2016 года, это был один из этапов возможного повышения эффективности использования государственных расходов. Для чего это было сделано? Это было сделано для того, чтобы оценить реально, сколько же средств ранее выделенных оказалось невостребованными, и их можно либо подтвердить на те же цели в 16-ом году, либо немного сэкономить. Это была осторожная позиция.
При этом механизм работал таким образом, что средства должны были быть возвращены на казначейские счета за исключением тех, по которым Правительство принимало иное решение, то есть оставляло на банковских счетах. И после 1 апреля до 1 июля они должны были быть подтверждены к использованию. А если их не нужно к использованию на те же цели, то они должны были быть зачислены вот теми самыми поправками, которые сейчас идут в доходы бюджета, и уже с использованием на другие, не связанные с предыдущими решениями цели.
На мероприятия, которые мы проводили параллельно с Министерством финансов, показали, что объем средств, который не был использован, но был выделен и в виде имущественных взносов государственным компаниям, государственным корпорациям и государственной компании, и акционерным обществам, и субсидии юридическим лицам, то есть все формы, составило на 1 января 16-го года чуть больше 381 млрд рублей. Это так, чтобы было понятно, о чем идет речь. Это почти 38% от объема расходов, которые были выделены на эти цели в 2015 году. Из них подлежало возврату на казначейские счета строго по нормам законодательства 210 млрд рублей. Возвращено было 144 млрд рублей.
- Чего-то не досчитались?
- Самая большая цифра, которой не досчитались, это 57 млрд рублей в фонде ЖКХ. В силу каких-то причин средства не были возвращены на казначейские счета. И сейчас собственно теми поправками в Закон о бюджете 16-го года вносятся изменения в текстовую статью и по сути легализуется невозврат Фондом ЖКХ средств на казначейские счета. То есть норма 1 апреля просто исключается из Закона о бюджете.
- Вас это устраивает?
- Безусловно мы в своем заключении об этом написали. Но тем не менее, Дума наверно подтвердит решение Правительства по этому поводу. Что касается экономии, которая попала в бюджет и перераспределена на другие цели, это небольшая сумма пока – 5,1 млрд рублей. Остальные средства подтверждены.
Я думаю, что Минфин поосторожничал. Поосторожничал, в каком плане? Были очень большие начальные стадии неопределенности с формированием параметров расходов в проект 17-го года, и они конечно оставили некоторым государственным корпорациям, акционерным обществам и юридическим лицам задел для целей 17- го года.
Побоялись более жестко проводить сокращение расходов. Это с одной стороны. С другой стороны, есть наверно некая оправданность в этом, которая определяется тем, что на первое, это был первый год, когда применена такая процедура, и на 1 января 2017 года уже будет понятно, кто действительно справедливо подтвердил использование ресурсов на те же цели, и использовал их, а у кого они так и окажутся невостребованными на 1 января 17-го года. Но, собственно, такая оттепель, я ее называю оттепелью, начиная приблизительно с12- года, когда мы давали, давали, давали, и особенно не обращали внимания на то, что не используется.
Понятно, что 2012-й 13-й, большая половина 14-го года, были вполне стабильными, успешными для экономики Российской Федерации, и может быть не нужно было так глубоко задумываться о том, что они не используются на те же цели.
- Что показывает исполнение федеральных целевых программ и других бюджетных ассигнований по различным ведомствам?
- В прошедшем периоде этого года и опять же, в привязке к тем поправкам, которые сейчас рассматриваются Думой, после внесения Правительством, то я пока такой термин использую, пока за 9 месяцев прошедшего года, конечно у нас есть проблемы с использованием средств на отдельные, я бы сказала, даже не федеральные целевые, а государственные программы. Потому что мы с 14-го года перешли на планирование бюджета по госпрограммам, ФЦП, это их составляющая часть.
К сожалению, пока на уровне не превышающем 40%, 9 месяцев прошло, да, исполнены такие программы, как развитие, социально-экономическое развитие Калининградской области развитие фармацевтической, медицинской промышленности, космическая программа. При этом я не случайно называю эти три, потому что в 2015 году на этот же период времени тоже было низкое исполнение этих программ, и они оказались недоиспользованы в большей мере по итогам 2015 года.
Какие последуют решения? Ну, посмотрим. Потому что мы много говорим о той самой эффективности государственных программ, о том, что мы перешли на программный бюджет для того, чтобы мероприятия, которые учитываются в этих программах были понятны, доходчивы, и мы видели, какой результат получается благодаря вложениям этих средств. Но пока они таковым инструментом не стали.
Причиной тому стала ситуация, которая сложилась в 14-ом году, когда мы вынуждены были достаточно серьезно пересматривать бюджеты. И было принято решение, что программа под бюджет не корректируется. Тем не менее они внутри бюджета, они исполняются. И здесь, конечно, в этой части политику нужно очень жестко менять, хотя бы руководствуясь теми решениями, которые принимает само Правительство.
Поскольку, подводя итоги 2015 года по исполнению государственных программ оно само сказало и направило в Государственную Думу информацию по поводу того, что 13 программ с точки зрения эффективности оказались исполненными ниже среднего уровня, или на низком уровне. И это 1,6 трлн рублей.
- Поэтому их нужно закрыть?
- Есть разные опции, можно закрыть программу, можно сократить неэффективные мероприятия, можно внести Президенту представление по дисциплинарному взысканию того, кто не справился.
- А лучше и то, и другое, и третье сделать. А на следующий год будет еще большее сокращение федеральных целевых программ?
- Вы знаете, поскольку мы в течение довольно длительного времени слушали и слышали относительно того, что в 17, 18 и 19-ом году сохранится номинальный объем расходов, который был в 16-ом году, но если уж в абсолютных цифрах, конечно такого не будет, но приблизительно, в таких параметрах, то, конечно, по ряду расходов пришлось поджаться. И это коснулось и государственных программ. Но оценить в той мере, в какой они были эффективны или не эффективны, это вот сейчас мы будем писать заключение. Нам еще это предстоит.
- Счетная Палата совпадает в прогнозах с Минфином, с Минэком, по основным показателям, таким как инфляция, экономических рост и дефицит бюджета, и возможности сокращения бюджета, дефицита бюджета?
- Ну, наверно, нужно начать с последнего, дефицита бюджета. В принципе, то, что предложено сейчас Министерством финансов на трехлетнюю перспективу, снижение с 3% до 1,2% ВВП, но это во всяком случае то, что обсуждалось на Правительстве, и то, что мы увидим, как внесение в Думу, может быть будет немного отличаться по 17-му году. Но посмотрим. Думаю, что дефицит чуть-чуть будет повыше по 17-му году.
Я думаю, что это абсолютно оправданная позиция, и была бы идеальная ситуация, если бы мы к 19-ому году пришли к дефициту 1,2% ВВП. Лучше еще меньше. Нам, конечно, для этого нужно достаточно серьезные меры реализовывать, как в отношении мобилизации доходов, так и более эффективного опять же использования расходов.
- То есть это сценарий фантастический?
- Это сложный сценарий. Если мы будем базироваться на цене на нефть в $40 за баррель, то, как базовый сценарий, то конечно нам помимо развития экономики и принятия соответствующих мер, которые в свою очередь окажут влияние на доходы бюджета, нужно еще заниматься самими расходами и доходами, и конечно осуществлять структурные реформы, которые повлияют и на экономику и социальное благополучие граждан, и на расходы бюджета.
Что касается прогнозов по ВВП и по инфляции, которые являются такими же основными характеристиками бюджета, как доходы, расходы и дефицит, то по 16-му году мы, и собственно и по 17, 19-му по уровню инфляции, мы солидаризируемся с Правительство, хотя всегда есть риски по поводу более высокого уровня, и ситуация покажет. Но та политика, которая проводится и Центральным Банком на сегодняшний день, нацелены на то, чтобы сдержать уровень инфляции. Но по оценкам ввп по 16-му годы мы несколько пессимистичны по отношению к прогнозу, который представило Правительство и Минэкономразвития. Мы пока не видим тех самых драйверов роста, которые бы подтолкнули нашу экономику к более высоким темпам.
- Как себя чувствуют регионы? Счетная Палата опять же регулярно указывает на то, что государственный долг регионов растет, коммерческий долг тоже. Более того, те заимствования, которые делают в последнее время регионы, они делают их, используют эти средства не на развитие, а на обслуживание предыдущих долгов.
- Да, к сожалению ситуация такая. Хотя последние отчетные данные свидетельствуют о чуть незначительном снижении государственного долга субъектов, это 2,26 трлн рублей. Но правда есть еще долг муниципальных образований, который не входит в госдолг, но мы его считаем как долговую позицию, поскольку это консолидированные бюджеты регионов, это еще 341 млдр рублей.
Причем, если государственный долг субъектов он поставлен под контроль, и здесь и Министерство финансов осуществляет достаточно жесткий мониторинг, и под прицелом Совета Федерации эта тема все время находится, здесь как-то ситуация меняется.
Последние данные свидетельствуют о том, что структура все-таки несколько поменялась в пользу бюджетных кредитов, которые менее дорогие. Но оценивать по 9 месяцам невозможно. Это связано с тем, что обычно основное заимствование приходится на 4 квартал, когда нужно осуществлять основные расходы. Это каждый год повторяется одно и то же. И боюсь, что 2016 год не исключение. Может быть они будут не такими большими эти заимствования, хотя пока предпосылок к тому, чтобы они снизились, нет. И традиционно мы наблюдаем в течение 9, а иногда и 10 месяцев профицит консолидированных бюджетов регионов, а с 4-го квартала, начинает нарастать дефицит. И в целом мы выходим на дефицит.
Это значит, что в 4 квартале осуществляется достаточно большой объем расходов. Мы всегда были сторонниками того, чтобы Правительство, в том числе с нашим участием, осуществило по 11-летнего перерыва новую инвентаризацию расходных полномочий, чтобы понять все-таки, что произошло за эти 11 лет.
В Правительстве с нашим тоже участием была создана соответствующая рабочая группа, которая эту работу провела, и определенные итоги этой работы сейчас легли в основу проекта бюджета 17-го года.
В частности, предполагается изменить методологию предоставления дотация на выравнивание уровня бюджетной обеспеченности регионов для того, чтобы поднять уровень этой бюджетной обеспеченности.
Предполагается централизация одного процента налога на прибыль из бюджетов субъектов для последующего перераспределения в пользу других субъектов. Очевидно, что, конечно, пострадают более высоко обеспеченные. Но тем не менее, после долгих обсуждений это решение признано целесообразным в силу достаточно высокого уровня дифференциации между бюджетами бюджетной системы. Это как одно из решений. Кроме того, предполагается поэтапно в течение 3 лет переход на изменение механизма других форм поддержки, таких как субсидии, субвенции, иные межбюджетные трансферты, которые идут в пользу регионов. И, конечно, наверно то, что регионы ожидают, это некоторая реструктуризация долгов по бюджетным кредитам с целью перенести сроки на более дальние.
- Какова величина среднего долга сегодня для регионов относительно внутреннего регионального продукта? И есть ли пред дефолтные состояния в каких-то регионах?
- Но вы знаете, среднюю здесь было бы приводить не очень правильно. Потому что все находятся в разном финансовом положении. В большей степени мы наблюдаем за теми регионами, которые имеют высоко дотационный уровень, у которых уровень поддержки превышает 40% из федерального бюджета.
Здесь, конечно, целая совокупность показателей, за которыми надо смотреть. Это и отношение долга к доходам соответствующего бюджета, это и доля в структуре долга коммерческих кредитов, потому что они тянут за собой соответствующее увеличение расходов по обслуживанию долга.
Я бы не хотела сейчас называть вот конкретные регионы, это было бы сейчас неправильно, потому что работа по изменению ситуации ведется. У кого-то менее успешно, у кого-то более успешно. Но тем не менее мы начали двигаться.
У нас такого застоя, вот который мы наблюдали, скажем, как не странно, это в 13, 14-ом годах. Там долг шел в рост и ни для кого не казалось, что это опасно. И только лишь в 14-ом году, когда экономика стала съеживаться, начали говорить более громко о том, что есть реальные проблемы с долгами регионов.
- Программа внутренних заимствований, которую планирует утвердить Правительство, 500 млрд рублей, на кого она рассчитана, кто в ней должен участвовать? Сейчас в Минфине говорят о возможности выпуска облигаций для населения. Как к этому относится Счетная Палата?
- Но вы знаете, 500 млрд рублей, это то, что связано с поправками в бюджет 16-го году. Бюджет 17-19 годов с точки зрения привлечения он более оптимистичный. И это понятно на самом деле, потому что сейчас мы спланировали получение доходов от реализации пакета «Роснефти», и получили уже «Башнефть» доходы, и другие доходы от приватизации, которые несколько изменили ситуация с дефицитом, и с доходами бюджета.
Даже, когда Правительство рассматривало 2 недели назад поправки в бюджет 16-го года, оно было менее оптимистичным, чем это выглядит сейчас. Потому что оно, помимо того, что включило в бюджеты и поступление от «Роснефти» и «Башнефти», еще и текстовую статью записало, что если вдруг этого не поступит, то 1 трлн рублей еще дополнительно можно заимствовать из Резервного фонда. Сейчас, исходя из того, что мы видим, и что мы имеем, видимо в этой статье надобности не будет.
- Сделка поддержала нас?
- Сделки нас поддержали. Но тем не менее, вот по тем оценкам, которые мы делали, в 4-ом квартале 16-го года предполагается еще заимствование на рынке порядка 260 миллиардов рублей. Что нас напрягает и вы уже неоднократно обращали внимание Минфина на это, и это очень заметно в проектировках 17-19-го годов.
Речь идет о том, что мы закладываем очень существенное привлечение на рынке, и у нас расходы на погашение и обслуживание государственного внутреннего долга ставится существенно выше, чем привлечения. Это, на наш взгляд, тенденция, которая требует особого внимания.
Поэтому, когда я говорю, что очень бы хотелось, чтобы мы достигли дефицита 1,2%, а лучше меньше, потому что зримых источников финансирования дефицита, кроме привлечения на внутреннем и внешнем рынке, на внешнем рынке пока осторожно, с учетом тех ограничений, которые действуют из вне. Других, суверенные фонды потрачены, я имею в виду Резервный фонд, и начинаем распечатывать в 17-ом году Фонд национального благосостояния для целей финансирования дефицита.
Конечно, возникает вопрос исчерпания суверенных фондов. И по всем показателям видно, что их использование на трехлетний период существенно уменьшается просто потому, что они убывают. И здесь, на мой взгляд, помимо того, что нужно аккуратно относиться к доходам и расходам, и принимать соответствующие меры по работе с ними, все-таки нужно возвращаться к обсуждению и выработке нового бюджетного правила, которое бы предопределило, с одной стороны, накопления в суверенные фонды, с другой стороны, установило некую планку ограничения расходов.
Минфин попытался внести такие предложения в рамках тех основных направлений бюджетной политики, которые были представлены в Парламент. Но был покритикован, и в том числе нами.
Я считаю, что справедливо. Потому что мы не обсуждали это не в среде экспертов, не в среде финансистов. А это все-таки тема, которая заслуживает самого серьезного обсуждения, как с точки зрения возможного ограничения расходов, любое бюджетное правило, жесткости, какой объем расходов мы себе можем позволить в среднесрочной перспективе и за ее границами, и все-таки, какие доходы должны стать основанием для накоплений.
Какая трансформация в нашей экономике произойдет в связи с тем, что все-таки мы запустили, хоть это раскручивалось очень долго, но запущены программы импортозамещения, которые не дают отдачу в краткосрочной, не дает отдачу в среднесрочной и долгосрочной перспективе. И все-таки, на какие поступления вот уже отраслей с высокой добавленной стоимостью мы можем рассчитывать.
- Насколько актуальна тема привлечения сбережений россиян, как инструмента для внутренних заимствований?
- Эта тема обсуждается. Хотя пока в программе заимствований мы этого не видим. Но я думаю, что это требует еще отдельного обсуждения. Возможно, это и появится. Нужно понимать, что у нас существенно сократились реальные доходы населения. Нам еще долго до восстановления этих реальных доходов и конечно, поиск неустойчивого компромисса.
- Ожидание от приватизационных сделок. Вы сказали уже о большом эффекте, значительном эффекте для бюджета после покупки «Роснефтью» пакета акций «Башнефти», но предстоит еще его покупка 19,5% акций «Роснефти».
- Да. Но она тоже учтена в бюджете уже, учтена в доходах.
- Она может превзойти и ожидания все-таки, потому что пересчет идет уже по сегодняшним котировкам «Роснефти».
- Да, может быть будет несколько выше, чем те параметры 700 с небольшим миллиардов рублей, которые заложены. Во всяком случае, ожидание по этому поводу есть.
- А других сделок? И в целом, как вы оцениваете возможности приватизации?
- Пока по-крупному никаких других не заложено в бюджете 16-го года. Малая приватизация у нас к сожалению дает очень-очень небольшие доходы. И в большей степени это связано с тем, что те министерства и ведомства, в ведении которых находятся унитарные предприятия, которые могут быть реализованы в рамках программы приватизации, они к этой приватизации не готовы. То ли не оформлено имущество, не оформлена земля, там, и так далее. Им очень трудно расстаться со своим хозяйством.
- Докапитализация банков. Государство поддерживает банковскую сферу, но многие банки показывают снижение капитала. Почему, насколько здесь эффективным, опять же, являются эти программы по мнению Счетной Палаты?
- Вы знаете, мы проводили соответствующие мероприятия и осуществляем ежеквартальный мониторинг того самого триллиона, который был выделен в качестве докапитализации.
Мы считаем, что, конечно, это мера свой эффект для банковской системы, устойчивости банковской системы, устойчивости экономики, финансовой системы, имела. И она имеет и по сей день. В противном случае, мы бы имели принципиально другую ситуацию с собственными средствами банков. И мы должны понимать, что это в основном крупные банки, которые имеют определенный лимит доверия у населения, у тех юридических лиц, которые там кредитуются. И, конечно, стабильное состояние этих банков, это залог той самой уверенности, о которой мы только что говорили.
Что касается использования этих средств. Вот мы еще не подводили данные 9 месяцев, ну, поскольку еще нет отчетных данных 9 месяцев. Из общего объема кредитования за первое полугодие 2016 года, это порядка там 3,8 трлн рублей, где-то чуть больше 77%, это кредитование оборотки и рефинансирование ради выданных кредитов. Таких каких-то долгосрочных инвестиционных вложений мы пока не наблюдаем.
Кредитование их составляет порядка 4%. Плохо ли это или хорошо? Но наверно пока говорить преждевременно. В целом это связано с неким недоверием к тому, что происходит и к тому, что будет происходить дальше. Потому что, пока что экономика по большинству показателей демонстрирует не рост, а либо стабилизацию, либо еще некоторое снижение. И поэтому, конечно, говорить сейчас о долгосрочных вложениях не приходится. Поэтому наверно здесь стоит подводить итоги, когда закончится весь 16-й год, с тем, чтобы оценить, а что же все-таки до конца произошло в банковской системе, и как дальше она себя будет отстраивать в текущей экономической ситуации. Но, кстати, увязанные с этим показатели, мы имели достаточно приличный рост прибыли прибыльных предприятий в 15-м году по сравнению с 14-м на 19,9%, сейчас в 16-м году за первое полугодие мы имеем рост прибыли на 7,4%. Но мы не наблюдаем использования этой прибыли на цели инвестиций. Это как раз и свидетельствует о некой неуверенности в системе.
- Счетная Палата, заявила о том, что за 2 года с 13-й по 15-й порядка обнаружила 1,5 трлн рублей было выведено за рубеж. Как Счетная Палата будет контролировать вопрос исполнения валютного законодательства?
- Очень сложная тема. Мы не единственные, кто этим занимались. Мы этим занимались со стороны бюджета. Я постараюсь объяснить, о чем идет речь. Этим очень плотно занимается Центральный Банк, Росфинмониторинг, Федеральная Налоговая служба, Федеральная Таможенная служба, Министерство финансов. И все мы во взаимодействии пытаемся эту проблему решить.
- А деньги уходят, да?
- Нам часто задают вопрос, что оправдана ли жесткость Центрального Банка при лишении лицензии соответствующих коммерческих банков. Я считаю, что то абсолютно оправдано. Потому что, собственно, результат мы видим. Мы задались этой целью, провести проверочные мероприятия, потому что, анализируя недопуступления доходов в бюджетную систему, увидели огромный объем накапливающихся штрафов за нарушение валютного законодательства у тогда еще существовавшего, сегодня ликвидированного, Росфиннадзора. Потому что Федеральная Таможенная служба свои протоколы об административных правонарушениях по нарушению валютного законодательства передавало как раз на исполнение и на контроль в Росфиннадзор.
Когда у Росфиннадзора доходили руки, именно в такой постановке вопроса, потому что количество административных протоколов большое количество людей, которые этим занимаются, маленькое.
В основном все это приходит на Москву и Санкт-Петербург, и просто люди не справлялись. И когда походил черед того, рассмотрения того или иного протокола об административном правонарушении, либо проходили сроки давности, либо фирма, которая осуществляла вывод валюты за рубеж, она уже не существовала. Это, как правило, все фирмы-однодневки.
Причем, поскольку штрафы за нарушение валютного законодательства в случае неуплаты растут кратно, во много раз, то естественно накопился огромный триллионный объем задолженности в федеральный бюджет за неуплату вот этих штрафов за нарушение валютного законодательства. Самое главное, что ничего с этим не происходило. Никто не разгребал вот эти авгиевы конюшни. И нужно было что-то с этим делать. И были как раз выявлены вот эти самые пробелы в Законодательстве, над которыми сейчас мы совместно со всеми работаем.
Есть поручение Президента по этому поводу. И часть предложений в Законодательство уже находится в Государственной Думе. Я надеюсь, что часть из них будет принята вот здесь в осеннюю сессию Государственной Думы. Сейчас после ликвидации Росфиннадзора, администрирование передано в большей степени в Таможенную службу, в меньшей степени в Налоговую службу, и я надеюсь, что как-то нам совместными усилиями удастся эту ситуацию разрешить.
- Но эти изменения нельзя рассматривать, как ограничения движения капитала?
- Нет, нет. Они никоим образом с этим не связаны.
