О приватизации "Башнефти", оценке госпакета акций башкирской компании, а также об иностранных инвестициях в российские предприятия в интервью Эвелине Закамской рассказал глава РФПИ Кирилл Дмитриев.
- В свете одной из главных экономических тем дня - покупки компанией "Роснефть" акций компании "Башнефть" - необходимо вспомнить, что РФПИ, в общем-то, тоже интересовался этой компанией и не праздно интересовался. Что не получилось у РФПИ в данном случае?
- Но вы знаете, действительно многие наши инвесторы готовы были участвовать в сделке, но "Роснефть" предложила ту цену, которую мы просто не могли заплатить за счет синергетического эффекта "Роснефти" с "Башнефтью". Наша оценка была где-то на 10% ниже, чем то, что заплатила "Роснефть". Поэтому мы абсолютно прагматически к этому относимся, и мы не делаем сделки по слишком высоким оценкам для нас. Поэтому мы считаем, что то, что "Роснефть" заплатила такие средства, они идут в бюджет, это в общем-то хорошее развитие ситуации, и мы просто во время от этой ситуации.
- А здесь принцип аукциона - кто больше - не включался?
- Можно безусловно включать. Но просто было уже понятно, что в принципе "Роснефть" предлагала больше цену, чем кто бы то ни был. Соответственно, мы точно не были готовы двигаться выше, чем наше предложение, которое было где-то на 10% ниже, чем то, что предлагала "Роснефть".
- Из каких критериев вы исходили, давая именно такую оценку пакету "Башнефти", и не означали ли это, что "Роснефть" заплатила слишком дорого, на ваш взгляд?
- Нет. Мы считаем, что "Роснефть" заплатила абсолютно адекватную оценку, потому что действительно у них большая синергия и с точки зрения оборота, и с точки зрения снижения расходов. Мы просто оценивали, ну, Во-первых, те денежные потоки, которые будут, и безусловно ту экономию, которую мы считали, мы и наши партнеры бы привнесли. Потому что тоже многие из наших партнеров у них серьезный опыт в нефтедобыче, и соответственно мы считали, что мы смогли бы снизить издержки довольно сильно. Но эта ситуация завершена. Тем не менее, мы активно поучаствовали в "АЛРОСЕ", где наши партнеры фактически.
- Вы еще можете поучаствовать в приватизации "Башнефти", потому что еще есть пакет, который остался у Башкирии?
- Ну, мы опять-таки смотрим на все активы, которые будут приватизироваться, изучаем все и, безусловно, "АЛРОСА" была для нас хорошим примером, где около половины средств привлекли именно мы с нашими партнерами. Поэтому мы смотрим на все приватизационные истории, которые будут проходить, потому что нашим инвесторам это интересно, и мы их будем все рассматривать.
- Про "АЛРОСу" сейчас поговорим. Мы знаем, что эта история успеха сейчас в 2015 году, в смысле приватизации. "Башнефтью" тема закрыта для вас, и есть ли желание поучаствовать, например, в приватизации "Роснефти"? 19 с половиной процентов акций до конца года могут быть приватизированы.
- Знаете, пока еще рано комментировать. Потому что мы обсуждаем с нашими партнерами участие в различных приватизационных сделках. Но "Роснефть" пока еще очень рано комментировать.
- Тогда давайте поговорим о тех активах, которые сегодня остаются на повестке. Расскажите о приватизации "АЛРОСА". Здесь действительно пришли иностранные инвесторы, пришли с хорошими средствами, которые пойдут в российский бюджет. Есть еще компании, которые могут понравиться иностранным инвесторам.
- Да, безусловно. Но "АЛРОСА", это очень хороший пример. Потому что, во-первых, действительно более половины средств, это пришло от нас и наших партнеров, и компания показала очень хорошие результаты. И соответственно эти инвесторы они получили очень привлекательную доходность. И сейчас опять-таки у них есть очень активное желание участвовать и в других приватизационных сделках.
Поэтому, мне кажется, что здесь государство очень хорошо подошло к этой приватизации и показало, что есть интересные активы, которые дают хорошую доходность. Поэтому мы изучаем возможность поучаствовать и в "Совкомфлоте", и в других активах. И считаем, что сейчас на самом деле правильное время приватизировать. Может быть рынок не так высок, как он мог бы быть. Но тем не менее, привлечение ведущих суверенных фондов и инвесторов в наши компании, это позволяет привлекать очень много средств и в другие проекты позже.
- Вы говорите, что сейчас правильное время для приватизации, как человек, который продает российские активы или как человек, который дает консультации тем, кто покупает российские активы по низкой сходной цене?
- Ну, мы считаем, что, во-первых, наш рынок очень хорошо, что вырос около 40% в долларовом эквиваленте с начала года. И этот рост уже показывает, что все-таки компании стали оценены лучше. И безусловно, у нас нет задачи покупать что-то по очень низкой цене. Но очень важно, чтобы наши инвесторы получали доходность, потому что они сравнивают Россию с другими рынками, и будут инвестировать сюда только если мы можем показывать доходность соизмеримую с другими рынками.
И здесь как раз у РФПИ очень уникальные результаты, потому что мы показываем доходность, позитивную в долларах и в рублях, но особенно в долларах. Это важно. Потому что, несмотря на девальвацию рубля, мало кто ожидал, что мы сможем показать хорошую долларовую доходность. А мы показываем годовую доходность. Вот уже за 5 лет существования, которая является одна из самых высоких среди инвестиций среди наших партнеров. И поэтому сейчас они безусловно заинтересованы вкладывать очень значимые средства не просто, потому что им интересен рынок, а потом что за последние 5 лет они сумели получить привлекательную долларовую доходность в России.
- "Вертолеты России", это актив, к которому присматривались арабские инвесторы. Какие сейчас задачи стоят, и готовы ли они продолжить переговоры?
- Да. Мы планируем завершить эту сделку до конца этого года, купить около 24% компании. И мы считаем, что именно арабские инвесторы очень хорошие инвесторы для вертолетов в России, потому что надо, чтобы вертолеты России продавали не только в Индию, в Китай, другие страны, но чтобы больше покупали арабские страны, которые, в общем, тратят очень значимые средства на закупку вертолетов. Поэтому мы видим здесь значимый эффект, инвестиции именно от тех партнеров, которые также могут и покупать продукцию, и это важно. И тоже мы очень хорошо работаем с "Ростехом", и видим, что "Ростех" тоже видит синергию от тех арабских суверенных фондов, которые планируют вместе с нами инвестировать.
- По ряду активов государство намерено проводить приватизацию через выпуск акций на бирже. Какие преимущества и недостатки есть у этого процесса? РФПИ всегда ищет стратегического инвестора?
- Но мы тоже участвовали и в ряд размещений на бирже, в том числе в "Ленте", в "Магните", в том числе привлекая большое количество наших партнеров портфельных инвесторов. Поэтому, безусловно, основные наши сделки, это не сделки при помощи биржи, но иногда мы участвуем там, если действительно можем привлечь большое количество ведущих портфельных инвесторам, которым комфортнее заходить вместе с нами, чем просто самим.
- Что сегодня интересней для российских активов: где действительно необходим заход стратегических инвесторов с дальнейшим прицелом, с большой перспективой развития. То есть, видимо, там с изменением менеджмента, с изменением стратегии компании. Где нужно просто поддержать капитализацию?
- Да. Но мы считаем, что размещение на бирже, это всегда привлечение очень большого количества инвесторов, которые, в общем, могут оказывать некую помощь компаниям, но безусловно не такую сильную, чем если привлечь двух-трех мощных инвесторов с большой экспертизой конкретной индустрии. И вот мы сегодня буквально объявляем о ряде новых сделок. Одна сделка - это "Герофарм", куда мы инвестируем.
Это производство инсулина, соответственно того, то есть, которая очень важна для России, борются с диабетом. И там мы проинвестировали, и мы планируем, что опыт ряда из наших партнеров тоже этой компании будет полезен. Еще одна сделка, о которой мы объявили на этой неделе, это инвестиции в малые гидроэлектростанции в Карелии. Но, что интересно, это первый проект вообще банка БРИКС в России. Как раз вот сейчас скоро будет БРИКС.
И первый проект банка БРИКС, который уже начал исполняться. И туда приходят наши инвесторы из Эмиратов, из Саудовской Аравии, из Кувейта и Китая. Поэтому, это пример, как в Карелии вдруг ни с того, ни с сего оказался и Банк БРИКС, и четыре ведущих суверенных фонда, которые заинтересованы в "зеленой" энергетике, могут многое в этот проект привнести. Поэтому мы считаем, что именно привлечение не только на бирже, а именно в капитал компании вот таких стратегических партнеров. Это безусловно важно и крайне полезно для страны.
- Если посмотреть, как распределяются средства банка БРИКС, то, по-моему, на Россию как раз приходится меньше всего проектов по сравнению с Бразилией, с Индией или Китаем.
- Ну, поэтому вот мы хотим очень активно работать с банком БРИКС. Там есть у нас очень сильные наши представители, и мы рады, что именно первый проект, это именно совместный проект РФПИ и банка БРИКС. Потому что надо активно привлекать не только Банк БРИКС, но и соответственно азиатский банк инфраструктурных инвестиций. И те институты, которые созданы, обладают миллиардными капиталами, и им надо показывать хорошо структурированные правильные проекты.
- Чего не хватает для того, чтобы привлекать оттуда больше средств из этих институтов, историю успеха и хороших проектов или хороших идей?
- Ну, во-первых, они только были созданы, поэтому надо некое время для многих компаний понять их правила игры, какие им интересны проекты. Но в принципе, я бы даже сказал, некоего фокуса на привлечение средств. Вот мы как-то привыкли, что в основном есть только банковское финансирование, и многие компании заточены именно под это. Но сейчас очень многие компании слишком имеют много кредитов и надо привлекать акционерных капитал.
И соответственно вот работа с нашими партнерами для акционерного капитала, а также работа с банком БРИКС, с другими институтами, которые могут дать может быть более дешевые кредитные ресурсы, это то, что сейчас очень полезно для многих компаний. И, безусловно, мы считаем, что в этом направлении надо работать.
- Инфраструктурные инвестиции. Какие планы по инвестициям в аэропорт "Пулково", и какие еще проекты этого же ряда вы можете назвать сейчас?
- Мы планируем инвестировать в Аэропорт "Пулково". Мы считаем, что ВТБ построил очень успешный качественный актив, и туда зайдет и Суверенный фонд Катара, и зайдут ряд наших других ближневосточных партнеров. И соответственно эта сделка, которая вот уже как бы принимает окончательные очертания. Я думаю, уже до конца месяца они будут всем понятны. И что важно, что зайдут несколько ведущих суверенных фондов Ближнего Востока, которые инвестируют именно в российскую инфраструктуру, в один из ключевых аэропортов.
И соответственно у нас совместно будет миноритарный пакет, останется и ВТБ, и РФПИ. Это пример успешного инфраструктурного проекта группы ВТБ, который сумели построить этот актив, куда сейчас заходят инвесторы, которые готовы получить чуть меньше доходность, но ему нравится этот проект. Они считают его крайне перспективным.
- На какую сумму, на сколько лет, и что на эти средства планируется сделать в аэропорту "Пулково"?
- Ну, совсем детали вот именно мы не можем раскрывать. Но речь идет о сотнях миллионов долларов, об очень значимой миноритарной доли, и о том, что Аэропорт будет продолжать развиваться, в том числе с экспертизой ведущих инфраструктурных инвесторов мира.
- А срок инвестиций?
- Ну, мы видим срок инвестиций где-то в горизонте там 7-10 лет. То есть это даже больше, чем обычно типичная инвестиция РФПИ.
- Еще такие проекты вложения в инфраструктуру. Насколько сейчас активно интересуются этими проектами инвесторы, поскольку это всегда длинные инвестиции, всегда длинные деньги?
- Но мы планируем финализировать в ближайший месяц наши инвестиции в аэропорт Владивостока. Мы начали рассматривать возможность инвестировать в аэропорт Хабаровска вместе с японской группой. Мы по-прежнему рассматриваем возможность инвестировать в проект "Скад", и смотрим на этот проект. Поэтому хороших инфраструктурных проектов может быть не так уж много. Мы анализируем, безусловно, фактически все из них.
И, например, с "Росавтодором" мы заключили соглашение по М4, где мы будем делать из М4 там качественную платную дорогу вместе с нашими инвесторами. И очень важно, чтобы действительно был целый поток хороших инфраструктурных проектов, потому что инвесторы готовы в них инвестировать. У нас есть хороший пример концессионных соглашений по дорогам. Может быть тот же самый пример надо распространять на клиники. Как, например, Турция сделала, где фактически инвестиции в клиники там рассматривает как инфраструктурный проект на основе концессий. И расширять вот этот механизм концессий на другие сектора экономики.
- Отток инвестиций в Россию снизился, но тем не менее, по-прежнему этот отток продолжается. Что показывают итоги, что покажут итоги года для Российского Фонда прямых инвестиций? Покажите ли вы положительную доходность, и в каких размерах ее ожидаете?
- Да. Ну, во-первых, действительно мы видим положительные тренды в прямых инвестициях, $8 и $6 млрд. Это то, что прямые инвестиции составили в этом году. Это фактически в 3 и 6 раза больше, чем в прошлом году. И мы как Российский Фонд прямых инвестиций за вот 5 лет нашего существования проинвестировали более 850 млрд рублей, из которых 85 млрд рублей - средства наших партнеров, это наши средства, а остальное, это средства наших партнеров. И что важно, мы показываем не только значимую положительную рублевую доходность, опережая все индексы бирж российских, и так далее. Но мы показываем и действительно очень высокую долларовую доходность за счет правильно структурирования наших проектов.
И это дает очень важный задел прочности, потому что многие инвесторы сейчас испытывают глубокое доверие к тому процессу, который у нас есть. У нас практически создан очень мощный инвестиционный фильтр. И вот если деньги направлять через мощный инвестиционный фильтр, они показывают хорошую доходность - компании растут. Если деньги направлять без правильного инвестиционного фильтра, многие из них теряются, приходят ни туда, и в общем-то стоимость уничтожается. Поэтому мы считаем, что наличие вот таких правильных инвестфильтров, как РФПИ, это крайне важно для экономики России. И если они есть, то, например, государству может быть надо увеличивать внутренний долг и иметь больше средств, которые можно направлять через эти инвестиционные фильтры в рост предприятий российской экономики.
- Под фильтрами вы подразумеваете, вероятно, в том числе экспертизу проекта?
- Экспертизу проекта, тот факт, что наши партнеры тоже всегда его изучают. Таким образом, очень сложно пройти через это аналитическое сито изучения проекта. И те проекты, которые выходят они имеют гораздо большую вероятность быть успешными, чем просто многие проекты, которые не проходят через это.
- Из 10 проектов, сколько проектов получают поддержку вашу и ваших партнеров?
- Ну, я бы сказал, из 50 получают наверно 4-5.
- Из 50 - 4-5?
- Получается 4-5. И, ну, при этом мы начали двигаться, как я уже упоминал, средний бизнес, это сделка с "Герафармом". И у нас практически присутствуют все сектора в нашем портфеле, в том числе очень активный сейчас фокус на агросектор. Но мы действительно пытаемся выбирать компании лидеров с очень сильной командой, которые заточены на рост, и которые заточены на то, чтобы вместе с вами, с нами создавать доходность и для нас и для них, и для инвесторов наших.
- В каком соотношении заходят в проект российские деньги и иностранных деньги?
- Ну, вот наш опыт, это на каждый наш рубль мы привлекаем около 10 рублей от наших партнеров. Из этих 10 рублей обычно это 4-5 средств иностранных партнеров, которые заходят с нами в капитал, остальное, это средства российских и иностранных банков, которые предоставляют долговое финансирование проектов.
- Когда вы сказали о том, что из 50 проектов получают поддержку 4-5, то есть один из десяти получается?
- Или меньше.
- Да, или даже меньше. Скажем, такое сито, такое мелкое сито, оно как-то в перспективе улучшает деловую культуру и качество проектов, которые к вам попадают?
- Мы считаем, безусловно. Потому что мы показываем примеры успешных быстро растущих компаний. Например, компания "Мать и дитя" Марка Аркадьевича Курцера открыла сейчас 6 новых клиник в этом году, и активно доказала, что вот эта модель, которая есть и в Москве, успешно очень функционирует в регионах.
И сейчас фактически превратилась в крупнейшую частную клинику России. И создание таких примеров успешных инвестиций, когда предприниматели создают компании, привлекают ведущих инвесторов, это очень важно. Потому что у нас, К сожалению, есть тоже очень много примеров неуспешных инвестиций в стране, где средства тратятся, а капитализация не повышается. И соответственно тот фокус, который сейчас есть у государства на повышение эффективности в принципе, эффективности управления, и эффективности инвестиций, он крайне важен. Поэтому мы считаем, что именно консервативный подход лежит в основе успешных примеров, успешных сделок.
- Вот как бы ваш опыт расширить и размножить? Почему Российский Фонд прямых инвестиций успешен, а экономика не успешна?
- Ну, во-первых, я считаю, что экономика продолжает расти. Она прошла через очень сложное время, и рост возобновится в следующем году. Но, когда цены на нефть так сильно упали, очень сложно ожидать мощного роста экономики. Но мы считаем, что действительно, может быть, какие-то госкомпании могли бы продавать непрофильные активы инвесторам. И мы бы вместе с нашими инвесторами могли бы их покупать и делать более эффективными. То есть мы считаем, действительно вот соинвестирование с нами ли или с кем-то еще, это очень правильный механизм для госкомпаний. Потому что они тогда подтверждают, что кто-то еще верит в тот проект, который они делают.
Потому что, когда одни люди принимают решение, не посоветовавшись ни с кем, это всегда менее эффективно, чем, если есть сторонний инвестор, который тоже готов в это вкладывать, подтверждает, что это правильная идея.
- В систему российского фонда прямых инвестиций не хотят поучаствовать и российские инвесторы, внутренние инвесторы? Наверняка они тоже ищут возможности для инвестирования в успешные проекты?
- Вы знаете, мы очень активно работаем с пенсионными фондами России. В том числе у некоторых накоплен очень успешный опыт инвестиций в инфраструктурные проекты. И здесь, безусловно, "Газфонд". Это фонд "Газпрома", с которым мы много сотрудничаем по совместным инфраструктурным проектам. Поэтому мы считаем, что как раз у нас есть довольно много российских соинвесторов, и мы даже имеем такой проект, он называется "внутренний инвестор". Где мы привлекаем пенсионные фонды и другие российские структуры для совместных инвестиций. И действительно, это очень для нас приятно инвестировать, в том числе и с российскими компаниями.
- А большой объем средств?
- Ну, мы считаем, что если мобилизировать пенсионные средства на примере "Газфонда", это может быть очень значимый объем средств. И нам нравится работать с ними, с Фондом национального благосостояния. Многие другие пенсионные фонды очень пассивные, они как бы не рассматривали такие вложения. Но действительно, пенсионные средства можно мобилизовать за счет тех фондов, которые действительно имеют хорошую экспертизу в этой области.
- Для этого вам нужна какая-то государственная поддержка на уровне каких-то законодательных решений?
- Ну, знаете, и так уже есть хорошие механизмы, и можно продолжать сейчас. Но действительно, мы против дополнительных механизмов по ограничению инвестиций пенсионных фондов в инфраструктурные проекты.
- То есть расширение декларации.
- Расширение декларации, и особенно с фокусом на те проекты, где другие соинвесторы вкладываются, таким образом снижая общий риск проекта.
- И вы против, а дискуссия развивается в этом направлении?
- Да. Мы считаем, что нас слышат. И опять-таки очень интересный такой феномен происходит. Что Минфин очень часто говорит, вот там многие средства могут неправильно расходоваться, поэтому давайте меньше инвестировать. Но мы считаем, это неправильный подход. Надо создать именно правильные инвестфильтры, то есть те механизмы, которые действительно за счет соинвестиций работают лучше, но туда направить большее количество денег. Потому что инвестиции во всем мире являются основой роста. И важно их направлять, но действительно контролируя, что есть хорошая доходность, хорошие показатели проекта.
- Здесь еще и Счетная палата выступает сторонником Минфина. Потому что очень многие средства не просто не плохо расходуются, они не расходуются, а остаются на депозитах. Как проходит формирование Российского Фонда прямых инвестиций, как суверенного фонда. Это, вот я так понимаю, процесс, который занимает определенное время, то есть мало здесь принять Закон. Но тем не менее, переходный период нужен.
- Да. Ну, во-первых, действительно принят закон про Суверенный фонд и РФПИ соответственно очень доволен этим Законом. Президент его уже подписал. И соответственно, до конца года завершатся все процедуры, чтобы передать соответственно управляющую компанию в Росимущества.
И, безусловно, основные полномочия сохраняются за нашим Наблюдательным Советом, куда входят представители администрации президента и правительства, и независимые иностранные эксперты. И соответственно вот это преобразование крайне важно для нас. Обсуждается, в том числе возможность нашей докапитализации некоторыми активами, а не только средствами из бюджета. И соответственно, мы вот в этой новой ипостаси уже в следующем году заработаем после 5 лет вот нашего функционирования, как РФПИ, и это дает нам дополнительные возможности и усиливает нашу работу, безусловно.
- А теперь расскажите ваши ожидания от геополитических рисков. Сегодня их не замечать довольно-таки трудно. Как выяснилось, не замечать их нельзя даже Российскому Фонду прямых инвестиций, потому что косвенно грядущий пакет санкций все-таки, в конце концов, вас коснулся. Есть ли настороженность со стороны инвесторов, как ее вы преодолеваете, и усиливается ли эта настороженность в свете последних заявлений из Вашингтона и Евросоюза. Кстати, сегодня, по-моему, Совет Министров ЕЭС должен был обсуждать вероятность новых санкций в отношении России?
- Но вы знаете, мы активно работаем и с европейскими инвесторами. Например, буквально 2 месяца назад мы объявили о нашей сделке с французской компанией-производителем бокалов, стекла, который будет строить завод в Калининграде. Когда мы объявили об этой сделке, господин Макрон, который тогда был министром экономики Франции (сейчас он ушел, и, возможно, будет подавать свою кандидатуру на пост президента Франции) присутствовал на этом событии, активно поддерживая наши инвестиции. Поэтому с Европой мы продолжаем работать в более ограниченном режиме. Но у нас, как вы знаете, резко усилилось сотрудничество с ближневосточными фондами.
И, безусловно, там тоже все смотрят на геополитические риски. Но многие действительно видят, что у России очень последовательная, честная позиция. И вот эта последовательная, честная позиция, она вызывает большое уважение. Потому что у ряда других стран позиция менее последовательная и возможно менее честная. Соответственно, вот эта геополитическая напряженность, которая безусловно есть, она, в том числе не мешает нам в работе с ближневосточными инвесторами, которые видят нашу позицию. Мы, безусловно, наращиваем наши инвестиции от азиатских коллег. Очень мало, к сожалению, взаимодействуем с американскими инвесторами сейчас, но с европейскими инвесторами продолжаем работать.
- С американскими инвесторами есть какая-то перспектива и возможность переговоров? Они хотя бы звонят?
- Но вы знаете, есть ряд портфельных фондов, которые продолжают инвестировать в российский рынок. Им тоже сложно игнорировать, когда наш рынок вырос на 40% в долларовом эквиваленте с начала года. И, безусловно, все видят, что стабильность цены на нефть, что очень важно, оно дает и стабильность российской экономике возможности роста. Поэтому американские инвесторы никуда не денутся, они вернутся, но это займет определенное время.
- Вы как всегда полны оптимизма, и нужно сказать, умеете им заражать.
- Спасибо.
