Оскар Ришард Ланге

1904-1965)

Ланге родился 27 июля 1904 г. в Томашов Ковалики, под Лодзем, в семье родившегося в Германии фабриканта-текстильщика, и умер 2 октября 1965 г. в лондонской больнице после неудачной операции на бедренной кости. Он изучал право и экономическую теорию в Познани и Кракове. Его основным научным руководителем был Адам Кржижановский, либерал и англофил. В 1929 г. Ланге учился в Лондоне, а в 1934-35 гг. - в Соединенных Штатах, главным образом, в Гарварде и Беркли. Он читал лекции по статистике и экономической теории в Кракове (1927-37 гг.), Чикаго (1938-45 гг.) и Варшаве (1948-65 гг.). С юности вовлеченный в политику, в межвоенный период он был активным членом Независимого социалистического союза молодежи. Во время Второй мировой войны он поддерживал возобновление дружественных советско-американских отношений и за социалистическо-коммунистическую кооперацию. Он был первым послом Польской народной республики в Вашингтоне (1945-46 гг.) и польским делегатом в совете безопасности ООН (1946-47 гг.). Позднее он был членом парламента и членом государственного совета Польши.

Особая роль Ланге в экономической теории связана с его глубоким знанием ее главных течений (того времени, прим. пер.), а именно марксизма и западной академической науки (прежде всего, неоклассики), а позднее знанием как капиталистической, так и плановой восточно-европейской экономических систем. Это побудило его сделать несколько попыток "большого синтеза" и вести политическую деятельность, нацеленную на восстановление отношений между западным и коммунистическим миром ради мирного сосуществования и экономического сотрудничества.

Капитализм и экономическая теория. С ранней юности Ланге и до конца Второй мировой войны капиталистическая экономика находилась в центре его научных интересов. Он занимался, главным образом, изучением деловых циклов и эволюции капитализма. Его докторская диссертация, посвященная изучению деловых циклов в польской экономике в 1923-27 гг., принесла ему звание доцента в области статистического изучения делового цикла (1931 г.). Эта проблематика стала основным предметом его лекций в американских университетах, главным образом, в Чикаго. В начале войны он вместе с Л. Гурвицем, изучал способы эмпирической верификации теорий делового цикла. Хотя он стал ведущим авторитетом в этой области, он так никогда и не сформулировал собственной теории. Его исследования деловых циклов привели его к эконометрике, дисциплине, в создании и формировании которой он сыграл большую роль (в течение Второй мировой войны он был редактором журнала Econometrica). Его учебник по эконометрике (1959 г.), первый такого рода в Восточной Европе содержит обобщение его исследований делового цикла и рыночных механизмов в качестве дополнения к его программной теории, основанной на леонтьевских таблицах затраты-выпуск и марксовых схемах воспроизводства.

Эволюция капитализма представляла для него главный интерес и как для ученого, и как для политического деятеля. В начале он считал, что развитие крупных корпораций знаменует переход от "анархической капиталистической экономики свободного рынка к сознательно планируемой экономике", т. е. к организованному капитализму. Но Великая депрессия разрушила эти надежды. Монополии и государственное вмешательство вызвали хаос и беспорядок в экономике и, в конечном счете, привели к упадку капитализма и победе социализма. Однако в скорости он пришел к выводу, что "не капитализм пришел в упадок, а рабочее движение, результатом чего стала "стабилизация капитализма"".

Непосредственно в предвоенное время и во время войны Ланге часто говорил, что капитализм невозможно примирить с долгосрочным экономическим прогрессом. Однако в то же самое время он искал пути реформирования капиталистических систем с целью превращения их в экономики смешанного типа, призывая к национализации монополий, которые он рассматривал как угрозу политической демократии и которым он вменял в вину существование безработицы.

Во время своего пребывания в Соединенных Штатах Ланге опубликовал несколько работ, в которых исследуется, развивается, а также и критикуется стандартная экономическая теория, которая и в то время, и сейчас преподается в большинстве университетов Запада. Эти исследования четко распадаются на две категории: первая является докейнсианской, с точки зрения общего подхода, тогда как другая тесно связана с принятием кейнсианской революции традиционной наукой.

В одном из своих главных исследований Ланге пытался исследовать взаимосвязь межу теорией процента и теорией затрат факторов производства. Используя сильно упрощенную модель (один конечный товар производится трудом и одним капитальным благом при свободной конкуренции, "нейтральной" роли денег и отсутствии риска) Ланге развил теорию процента, которая по многим пунктам близка к теории Фрэнка Найта, даже несмотря на то, что в его понятии денежного капитала (как общего права владения средствами производства) в гораздо большей степени сказалось влияние Шумпетера и Маркса.

Ланге считается одним из основателей "современной экономики благосостояния". Следуя за новаторской работой Бергсона, Ланге перечисляет теоремы, которые не требуют межперсональных сравнений полезности и те, которые требуют таковых. Исследования оптимального распределения доходов должно быть основано на априорных гипотезах относительно предельной полезности дохода для различных индивидов. С точки зрения постулатов экономики благосостояния, необязательно, что полезности индивидов должны быть измеримыми, а достаточно только того, чтобы их можно было выстроить в порядке убывания.

Другая и, вероятно, самая важная тема его исследований была связана с установлением взаимосвязи кейнсианской теории с магистральным направлением западной экономической мысли. В книге On the Economic Theory of Socialism (1938) Ланге исследует внутреннюю логику теории Кейнса, пытаясь выявить взаимосвязи между процентной ставкой, склонностью к потреблению, предельной эффективностью капитала, инвестициями и национальным доходом. В модели Ланге ключевым понятием является эластичность. Используя это понятие и некоторые идеи Вальраса, Ланге развил "общую теорию", в которой кейнсианская теория была частным случаем. Этот случай возникает, когда эластичность предпочтения ликвидности по доходу близка к нулю или когда она слишком велика по отношению к ставке процента. Тогда ставка процента не зависит от предельной эффективности капитала или от склонности к потреблению. Когда эластичность предпочтения ликвидности по ставке процента близка к нулю, тогда верны классическая и неоклассическая теории, подчеркивающие зависимость спроса на деньги от одного дохода. Кейнс одобрил предложенную Ланге интерпретацию его теории в следующих словах: "это в точности совпадает с моей линией рассуждения". Представление Ланге понятия мультипликатора ставило перед собой более скромную цель.

Анализируя закон Сея, Ланге сделал одну из первых попыток преодолеть то, что называется дихотомией процесса ценообразования. В традиционной неоклассической теории, цены на товары определяются на основе допущения, что деньги - "это ничего не стоящее средство обмена и стандарт ценности", что позволяет говорить о бартерной экономике как о механизме, их определяющем. Только позднее на цены, определяемые таким образом, "накладываются" денежные цены. Соответственно, процесс замены денег на товары и наоборот полностью игнорируется. В этом суть допущения о том, что совокупный спрос идентичен совокупному предложению товаров. Таким образом, теория денег должна начинаться с отказа от этой точки зрения (закона Сея) и исследовать условия и процессы, ведущие к равновесию совокупного спроса и совокупного предложения. С этой целью деньги должны быть включены в теорию общего равновесия.

Эти исследования подготовили почву для более претенциозного синтеза. В своих прошлых исследованиях Ланге уже изучал вопросы и проблемы, поставленные Кейнсом (это отчасти относится также и к теоретикам несовершенной конкуренции и к Шумпетеру), и пытался решить их на свой собственный манер, полагаясь на математические инструменты общего экономического равновесия, развитые и модифицированные Генри Шульцем, Р. Алленом, Полом Самуэльсоном и, в особенности, Дж. Р. Хиксом. ... _

[Наиболее полное и систематическое представление идей Ланге по этой проблематике (взаимосвязь между кейнсианской теорией и неоклассикой) содержится в его книге Price Flexibility and Employment. 1944.]

Основную идею книги можно выразить следующим образом. Существует три канала, через которые деньги могут повлиять на экономическое равновесие при гибких ценах.

1. Если общее количество денег является постоянным, то снижение цен одного фактора приведет к снижению цен и на другие факторы и росту покупательной способности существующего запаса денег. Возрастет избыточное предложение денег. Это, в свою очередь, поднимет спрос на товары и предотвратит дальнейшее падение цен. Если другие цены снижаются медленнее, чем цена рассматриваемого фактора, спрос на него возрастет. При этом возрастет объем ссудного капитала, что вызовет снижение ставки процента. Это будет стимулировать инвестиции и приведет к росту занятости. Это случай положительной роли денег.

2. Если общее количество денег определяется процессом создания кредита и изменяется в полном соответствии с изменениями спроса на деньги, роль денег будет нейтральной. В этом случае механизм автоматического поддержания и восстановления равновесия больше не работает. Запас денег сокращается пропорционально уменьшению спроса на деньги, и возникает избыточное предложение денег. Покупательная способность запаса денег остается неизменной. В результате рост покупательной способности денег не предотвращает снижения цен и происходит рост ставки процента. Избыточное предложение рассматриваемого фактора не поглощается.

3. Деньги играют отрицательную роль, когда их количество сокращается более, чем пропорционально падению спроса на деньги. Банки, например, реагируют на снижение цен требованием возврата кредитов. Тогда на рынке ощущается дефицит денег. Пессимизм, растущая неопределенность и т. д. усиливают этот процесс. Тогда снижение цены данного фактора (например, зарплаты) вызывает даже более сильное падение цен других товаров, что ведет к большему избыточному предложению рассматриваемого фактора, чем было вначале (например, к более высокому уровню безработицы).

Общий вывод из анализа Ланге довольно пессимистичный:

Только при очень специфических условиях гибкость цен приведет к автоматическому поддержанию и восстановлению равновесия спроса и предложения факторов производства. Эти условия требуют сочетания такой реактивности денежной системы и такой эластичности ценовых ожиданий, которые бы придали деньгам положительную роль, а также чувствительности межвременного замещения изменений ставок процента _ отсутствия высоко специализированных факторов с зависимостью спроса и предложения от высоко эластичных ценовых ожиданий и, наконец, отсутствия олигополистической или олигопсонистической ригидности выпуска и затрат. В определенной степени отсутствие положительного денежного эффекта может быть компенсировано стабилизирующим воздействием иностранной торговли...

(1944).

В целом, гибкость цен Ланге рассматривал как "рабочую норму" долгосрочной, но не краткосрочной экономической политики в течение периода между 1840-ми годами и 1914 г.. Однако благоприятные условия, которые преобладали в течение этого периода ушли в прошлое. Процесс олигополизации, уменьшения инвестиционных возможностей, тенденция в сторону безработицы, вызванная новыми технологиями, а также тяжелый опыт двух мировых войн и Великой депрессии сделали автоматическое достижение равновесия и стабильности очень маловероятной перспективой.

Этот вывод ставит два вопроса. Во-первых, какое значение для экономической теории и для экономической политики имеет теория общего равновесия? Несколько лет спустя Ланге сравнит эту теорию со случаем обезьяны, пытающейся написать Британскую энциклопедию. В то время как вероятностный расчет не исключает такой возможности, мы должны спросить себя, не является ли изучение такого маловероятного случая, в высшей степени, бесплодным занятием.

Гибкость цен была последним результатом изучения Ланге теории общего равновесия. В какой степени его последующее молчание по этому предмету было связано с фактом, что после 1945 г. он находился в совершенно другой обстановке и в какой степени - с его разочарованием в этой теории, трудно сказать. Во всяком случае, его взгляды в более поздние годы приняли неожиданные оборот. В противоположность своему отношению к общественным проблемам, как философ науки, Ланге был скорее консервативным мыслителем, считая, что "наука прогрессирует на за счет отказа от старых теорий и разработки новых, а путем напряженной работы по обогащению и усовершенствованию существующих научных достижений". Соответственно, он прилагал большие усилия к тому, чтобы показать, что так называемая кейнсианская революция совсем не была революцией, и что ее следует рассматривать только как вклад в процесс "обогащения и усовершенствования научных достижений". Однако когда он закончил эту работу, он оставил этот синтез, который он разрабатывал с таким трудом и выбрал альтернативную парадигму.

Но после Второй мировой войны Ланге только изредка возвращался к своему изучению капитализма, главным образом, чтобы поразмыслить, может ли капитализм решить проблемы отсталых стран (на что его ответ был категорически отрицательным) или подумать о перспективах разоружения и экономического сотрудничества между странами СЭВ и капиталистического запада. ...

Теория рыночного социлазма. Следующая модель социалистической экономики, которую я предлагаю назвать классической, Ланге представил вначале в двух статьях (On economic theory of socialism. Part I. Review of Economic Studies 4(1) 1936; On economic theory of socialism. Part II. Review of Economic Studies 4(2) 1937.) и затем в книге On Economic Theory of Socialism (with F. Taylor. 1938). Эта модель была развита спустя три года после опубликования модели Ланге-Брейта, но за это время аналитический инструментарий Ланге был сильно усовершенствован.

Получив грант фонда Рокфеллера, Ланге обучался в Гарварде, Беркли и Чикаго, а также в Лондонской школе экономики. Сильное влияние на него оказал Шумпетер, под чьим научным руководством он занимался в Гарварде в течение большей части обеспеченного грантом двухгодичного периода и принимал участие в знаменитом семинаре (Клубе экономической теории), который вел великий австро-американский экономист. Это влияние сказалось на многих работах Ланге, включая On the Economic Theory of Socialism, в частности, в экономическом обосновании социализма. Это исследование, или, по крайней мере, его основная часть, было написано в Гарварде, и его мы сейчас и собираемся обсудить. В то время он также сблизился с братьями Аланом и Полом Суизи, экономистами и социалистами примерно той же ориентации, что и он. У него также наладились рабочие контакты с В. Леонтьевым.

On the Economic Theory of Socialism отражает длительное убеждение Ланге в том, что неоклассическая теория, особенно экономика благосостояния, лучше всего подходит в качестве методологической основы теории социалистической экономики.

Классическая модель (социализма Ланге), конечно, в чисто экономическом отношении теоретически сложнее и точнее, но, может быть, за счет менее детального описания институциональных аспектов, чем в модели 1934 г.. Это, вероятно, связано с главной целью исследования, состоящей в том, чтобы опровергнуть утверждение Мизеса о теоретической и практической (практической по определению Хайека и Роббинса) невозможности экономического расчета при социализме из-за отсутствия реального рынка (т. е. рыночных цен) капитала.

Многие формулировки в этом классическом исследовании выявляют сходство, а где-то и полное соответствие между ранней и классической моделями в общем описании экономической организации социалистического общества. В частности, это касается отделения политической власти от экономического управления, трехуровневой структуры (центр, отрасли, организованные в тресты, и отдельные предприятия) и схожих органов, а именно, Совета по планированию и Государственного банка. В обеих моделях предполагается, что центр реагирует на изменения рыночных факторов (цен и зарплаты) и, соответственно, на изменения в занятости в ранней модели или изменения запасов и возникновение дефицитов в классической. Совет по планированию, по существу, имитирует рынок. Ранняя модель более ориентирована на рынок, поскольку все цены товаров и услуг там определяются рынком. Соответственно, уже не было бы различий между рыночными ценами и расчетными ценами Совета по планированию.

Может быть, наиболее важное различие между ранней и классической моделями заключается в его новом акценте, который он выразил так: "реальная опасность социализма заключается в бюрократизации экономической жизни, а не в невозможности решать проблемы размещения ресурсов". Он успокаивал себя указанием на то, что та же опасность существует и в монополистическом капитализме и что "чиновники, находящиеся под демократическим контролем, по-видимому, предпочтительнее администрации частных корпораций, которая практически не перед кем не отчитывается".

Когда он осознал эту опасность, которая имела бы место даже при рыночном социализме, он предпринял длительное исследование того, что находится в заглавии его статьи 1943 г. The Economic Foundations of Democracy in Poland. В классическом исследовании он уже выдвигал идею о Верховном экономическом суде, чья функция состояла бы в том, чтобы гарантировать использование производственных ресурсов страны в соответствии с общественными интересами, и в особенности, объявлять недействительными те решения Совета по планированию, которые были бы несовместимы с принятыми правилами управления.

В течение Второй мировой войны Ланге предлагал много идей относительно усовершенствования методов, обеспечивающих соблюдение принятых правил, при демократии, которые бы принимали форму либо директивы учитывать потребительские предпочтения (что ограничило бы прерогативы центральной экономической власти), либо институциональных гарантий демократического контроля за органами, принимающими решения, либо, наконец, указательных ограничений для национализации собственности.

Можно выделить несколько моментов эволюции взглядов Ланге в этот период.

В своем последнем письме к Хайеку 1940 г. Ланге дал более точное и, возможно, несколько иное описание прерогатив Совета по планированию относительно ценообразования на товары и услуги: Практически, я, конечно, должен рекомендовать установление цен путем только рыночного процесса, тогда когда он осуществим, т. е. когда число продающих и покупающих единиц достаточно велико. Только когда число этих единиц настолько мало, что складывается ситуация олигополии, олигопсонии или двусторонней монополии, я выступают в защиту директивного ценообразования... .

Таким образом, он рекомендовал национализацию отраслей только в тех сферах, где не существует автоматического конкурентного рыночного процесса.

Позднее, в 1942-43 гг. он достаточно далеко отошел от классической модели в сторону смешанной экономики. _Он выдвигал следующую идею относительно того, как предотвратить произвольность в установлении центральной властью нормы накопления. Ссылаясь на наблюдение Лернера о зависимости ставки процента не только от количества занятого капитала, но и от объема инвестиций, Ланге говорил, что если сбережения передать индивидуальным потребителям, то норма накопления могла бы отражать потребительские предпочтения. В этом, по его словам, должно состоять усовершенствование его модели.

В двух своих публичных лекциях в Чикаго в 1942 г. Ланге неявно указал на то, что, возможно, является главной чертой его классической модели, а именно, на прерогативу центральной власти устанавливать и пересматривать цены с целью достижения равновесия. Относительно этой возможности он сделал только беглое замечание... .

Однако самое значительное изменение в его концепции желательной формы социализма можно найти в его статье об экономических основах демократии в Польше (1943). Одно название показывает, что обеспечение твердых экономических основ для польского демократического порядка было точкой отсчета при выработке плана будущих политических преобразований. В этой статье Ланге рассматривает национализацию только ключевых отраслей (в которые с необходимость включаются банки и транспорт). Это бы положило конец власти "социально безответственного монополистического капитализма". При этом он говорит и о необходимости предотвратить возникновение "не менее опасной" угрозы демократии, вытекающей из национализации ключевых отраслей. Эта угроза состоит в концентрации слишком большой экономической власти в руках государственной бюрократии, влекущей за собой и соответствующие привилегии.

Однако частные фермы, ремесленные мастерские и мелкие и средние отрасли должны оставаться в сфере частной инициативы и частной собственности. Область действия частного предпринимательства должна быть достаточно широкой, чтобы, с одной стороны, служить основанием демократии и, с другой стороны, сохранить "гибкость, податливость и адаптивность, которые только и возможны при наличии частной инициативы". По этой причине развитие частного сектора должно быть одним из главных направлений национализированной финансовой политики. Здесь частный сектор, по-видимому, стал постоянным элементом новой модели Ланге, предложенной им для Польши.

Это предложение имело своего двойника в США в виде длинного очерка, написанного им в 1944 г. вместе А. Лернером, по поводу демократической программы достижения полной занятости.

Изменение взглядов Ланге на социалистическую экономику в течение войны, очевидно, были настолько значительны, что на их основе можно сформулировать альтернативную версию рыночного социализма, в сравнении с которой его классическая модель может рассматриваться как "квази-централистская". То, в какой степени изменились его взгляды, возможно, стало причиной того, почему он отказался от попыток ревизии своей классической модели:

Та работа настолько далека от того, что я написал бы по этому предмету сегодня, что я боюсь, любая ревизия произведет очень бедный компромисс, имеющий мало общего с моими сегодняшними взглядами. В результате у меня возникла склонность просто разрешить публикацию этого очерка, а свои теперешние взгляды выразить в совершенно другой форме. Я пишу книгу об экономической теории, в которой этому предмету будет посвящена целая глава. Это, наверное, лучше, чем пытаться выразить старое новыми словами (1945)... .