Сегодня очередная годовщина финансового кризиса 1998 года. Тогдашний дефолт по ГКО и последовавшие за ним девальвация и крах банковской системы сначала изменили экономическую политику, а затем и политический вектор развития России. Общепринято считать, что дефолт по ГКО был вызван падением цен на нефть и оттоком капитала с развивающихся рынков, свою роль сыграл азиатский финансовый кризис осени 1997 года. Однако фундаментальные причины куда глубже. Приватизация, прошедшая в России в начале и середине 90-х, практически не пополняла бюджет. Проблему дефицита бюджета не удалось решить даже через кредиты МВФ и Всемирного банка. Сделки типа продажи блокирующего пакета акций компании «Связьинвест» фонду Джорджа Сороса были единичными.
Новоявленные олигархи оказались не намного лучше красных директоров: они думали о сиюминутной прибыли, а не о долгосрочном росте акционерной стоимости своих компаний. Вероятно, они тоже, как и многие тогда в России, считали, что капитализм в России ненадолго. Российские реформаторы забыли, что основой, в том числе финансовой стабильности, является реальный сектор экономики. Размер бюджета напрямую зависит от размера ВВП, который под руководством Егора Гайдара и Виктора Черномырдина упал на 40%. Инвестор всегда рационален, ему к виску пистолет не приставишь, а покупка ГКО – дело добровольное.
В заключение стоит сказать, что после дефолта, в октябре 1998 года, цены на российские акции оказались дешевле даже, чем при приватизации. Для тех, кто тогда поверил в Россию и купил акции «Сбербанка», компании «Лукойл» или «Сургутнефтегаз», это была, наверное, лучшая сделка в жизни. С бумагами второго эшелона доходность вообще оказалась астрономической. Например, цена акций ОАО «ЦУМ» осенью 1998 года составляла $0,03, в мае июне 2008 года, т.е. почти через 10 лет, их можно было продать более чем за $8. Старое правило – «покупай, когда все продают, и продавай, когда все покупают» – сохранило свою актуальность через десятилетие.
Возможно, это справедливо и сейчас. Экономика под санкциями. Акции стоят дешево. При этом экономических и политических рисков, так же как и зависимости от нефтяных цен, однозначно, на порядок меньше, чем в далеком 1998 году.
