Пекин объявил о создании дорожной карты по своему плану China Standards 2035, который стал преемником «Сделано в Китае. 2025». Это, в свою очередь, вытекает из Стратегии национальных стандартов, принятой после вступления Пекина в ВТО в 2001 году. Все это следствие идеи Пекина, которую упускают из виду в США, что современные технологические разработки меняют не только инструменты, но и природу государственной конкуренции.
В результате развития двойных тенденций глобализации и информационных технологий должна была появиться новая эра сотрудничества. Однако появилась очередная эра соперничества. И сейчас задача каждой из сторон — получить как можно больше ресурсов: сетей, стандартов и платформ.
Китай больше, чем любое другое государство, борется за них. Пекин устанавливает беспрецедентную мировую власть. Китайские сети создают информационный контроль над военными и экономическими ресурсами. Они формируют правительства, компании и даже отдельных лиц. Они размножаются, как паразиты, не учитывающие чужую инфраструктуру, проецируя власть Китая по всему миру.
Западные структуры фокусируются на «безопасности», главном вопросе международной конкуренции. И им важна относительная сила в общей массе: капитал, передовые вооружения, запасы энергии. Им важно количество авианосцев и объем ВВП. И эти показатели имели смысл в мире физических товаров. Это был мир, в котором доминирующим способом получения ресурсов был конфликт.
Но сегодня главный режим общения — обмен. Ресурсы постоянно перемещаются по сетям, выходящим за пределы национальных границ. Информация стала наиболее ценным ресурсом с тотальным охватом населения. И тема коронавируса заняла одни из передовых позиций в этом ресурсе с момента его появления. Эта пандемия носит экономический характер. Например, США сейчас не могут отремонтировать свою технику без деталей из Китая.
Мир обмена — это не мир сотрудничества. Это очередное поле битвы, еще более обширное, чем традиционные форумы для государственной конкуренции. И обмен осуществляется через сети, физические системы взаимодействия, такие как телекоммуникации; виртуальные: интернет и финансовые рынки; человеческие, такие как научные круги. Обмен в этих сетях регулируют наборы правил или стандартов: валюта, IP-адреса, 5G, правила ВТО. И сам обмен происходит на платформах, многие из которых являются виртуальными: Venmo и Alipay, Facebook и WeChat, Нью-Йоркская фондовая биржа и ООН.
Сети, стандарты и платформы практически не имеют границ. Они влияют на отдельных людей и на правительства. И их можно контролировать: глобализация сокращает расстояние, но не отменяет авторитет и влияние. Тот или иной игрок может устанавливать свои правила, управлять платформами и создавать сети. Он может совершать операции. Он может принести пользу отдельно выбранным игрокам. Он может собирать международные данные и даже формировать их. Он может оказывать давление: в любой момент и при сравнительно небольших затратах он может помешать обмену противника. Он контролирует международный обмен.
Так, Amazon владеет американской торговлей не потому, что у компании лучшие продукты или производство, а потому, что она обладает доминирующей платформой. Неважно, насколько замечательны товары продавца, он должен придти на Amazon и играть по правилам Amazon. Amazon применяет собственный информационный контроль, вытесняя возможности продуктов этих продавцов. Используя обширную базу данных о транзакциях, Amazon может определить, например, какое кресло из всех остальных наиболее популярно, предложить его по более выгодной цене, дать ему более высокий рейтинг в поиске и отметить для целевого покупателя. Обладая достаточным объемом данных, Amazon может спрогнозировать, как будет развиваться рынок кресел в следующем году.
Amazon влияет не только на предложение, но и на спрос: именно эта компания определяет, какую информацию вы получите. Amazon определяет ваши стимулы, желания и покупки.
А теперь представьте себе, что происходит, когда некое национальное государство претендует на власть Amazon в глобальном масштабе, в разных областях и с гегемонистскими амбициями. Эта страна может формировать международные цепочки поставок, делая так, чтобы они зависели от нее. Эта страна может формировать международную повестку дня, чтобы СМИ представляли исключительно позитивную историю восприимчивой аудитории. Эта страна может контролировать глобальные данные о наземном, воздушном и морском передвижении, людях и вещах. Она может передавать эти данные сторонам, конкурирующим на рынках. Она может корректировать эти данные для изменения ставок страхования и кредитных рейтингов. При желании она может отказать противнику в получении данных.
Может ли некая страна действительно делать это?
В течение последних 20 лет Пекин давал понять, что он на это способен. Китай кооптировал органы, устанавливающие стандарты; экспортировал новые международные платформы; создавал инфраструктуры для новых сетей; и подрывал существующие. Пекин наступает все больше против раздробленного мирового порядка; манипулирует западной тенденцией отделить конкуренцию от сотрудничества, общественное от частного. Системы, которые должны были создать глобальную политическую либерализацию, были связаны с их совсем не либеральными целями. Это происходит с 5G, где компании, субсидируемые Пекином, завоевывают мировой рынок, что впоследствии может стать основой инфраструктуры, — и где трения между частным и государственным сектором, а также между США и их союзниками, загоняют в тупик.
Неважно, что у Amazon нет лучших продуктов и она не внедряет инновации в своем развитии. Компания извлекает выгоду из качества и инноваций каждого поставщика, подключенного к его сети. Поэтому преимущества этих поставщиков становятся его преимуществами.
У США есть самый большой инновационный потенциал в мире. Американские компании являются лучшими в мире, как и военные силы США. Доллар США — доминирующая мировая резервная валюта. И ни один из этих сильных факторов не исчезнет в ближайшее время. Но они больше не являются определяющими. Инновации могут перехватить владельцы сети, через которую они поставляются. Компании подчиняются прихотям своей платформы. Доллары передаются в рамках более крупных мировых стандартов. А в мире, где Пекин контролирует информацию, США, как выразились китайские стратеги, «не могут и не будут бороться».
Нейтрализуя американские сильные стороны, характер этого соперничества играет на китайских преимуществах: масштаб и централизация. Сети, стандарты и платформы, как правило, различаются по размеру. Чем больше — тем лучше. Стандарт принимается, потому что большинство людей согласились с ним. Платформа или сеть привлекает пользователей, потому что она способна предложить наибольшее количество соединений. Китай большой. Китай централизован и мотивирован на долгосрочную перспективу. А остальная часть глобальной системы фрагментирована, действует в краткосрочной перспективе и настроена на получение максимально возможной прибыли. Это позволяет Пекину объединять компании мира, многосторонние институты и даже страны. Даже те, которые якобы защищают действующий международный порядок.
США понимают, что Китай движется, но не совсем понимают, куда именно он движется. Да, китайский телекоммуникационный чемпион обойдет устаревшие компании, предложив 5G. Но что после? Что произойдет, когда американские медиа-источники, приложения, автономные системы окажутся связаны с доминирующей платформой Пекина и должны будут соответствовать ее правилам? Что произойдет, когда Пекин начнет использовать статус своей платформы и доминирование информации, чтобы формировать информацию, которую все будут получать и передавать? И что произойдет, когда он начнет использовать ООН, Netflix или академические круги для поддержки и закрепления этих идей?
Пекин уже делает это. Благодаря своей глобальной информационной платформе, он формирует морскую операционную среду: недавние инциденты в порту Шанхай указывают на последствия первого порядка. Благодаря системе социальных кредитов Китай формирует индивидуальное и коммерческое поведение внутри страны и за рубежом: взгляните на американские компании, которые делятся своими данными с Пекином.
Аналитики США должны учитывать эту конкуренцию и власть нового типа. Будет необходимо обновление традиционных метрик в соответствии с платформенной экономикой. Аmazon не выгоден. Однако это самая ценная компания в мире.
Власть сегодня — это функция относительной зависимости и относительного влияния; способность в одностороннем порядке лишать противника его ресурсов и формировать способ, которым он использует имеющиеся. Роль сетей и связей требует фокусировать внимание на масштабах, а не на массе и близости, способности получать доступ к ресурсам, а не производить их.
Китай может стать самой могущественной страной в мире, не превосходя США по ВВП или военной мощи. Если США продолжат считать авианосцы и резервные валюты, они проиграют еще до того как Walmart выйдет из бизнеса.
